- Митя, не ехал бы ты в ночь-то, - покачала головой бабушка, поправляя мне воротник рубашки.
Я снисходительно улыбнулся. Устав сегодня до изнеможения, думал я только об одном - побыстрее бы попасть домой и упасть в кровать. Завтра рано на работу. День предстоял ответственный - в нашем исследовательском центре начинались испытания нового метода диагностики болезни Альцгеймера. Это должно было помочь выявлять заболевание на ранней стадии, когда когнитивные функции мозга ещё почти не затронуты, что позволило бы начать лечение гораздо раньше.
А ещё я в этот момент с некоторым облегчением думал, что моей любимой бабушке, которая меня воспитала с младенчества, эта страшная болезнь пока не грозит - уж больно живой и активной она была.
Сегодня весь день мы с бабушкой были заняты работой: я помог ей убрать остатки овощей с огорода, мы намывали избу, вплоть до каждого уголка, бабушка принесла и поставила в вазу живые хризантемы. В общем, готовились к празднику. А праздник этот был для меня привычен, но до сих пор непонятен...
***
- Нынче Велесова ночь, Митя, - с самого детства говорила мне бабушка днём тридцать первого октября, - Сегодня в полночь Велес откроет врата, дабы Белобог передал Коло Чернобогу. И пойдут по Калинову мосту через реку Смородину наши родные, чтобы встретиться с нами. Мать с отцом придут, Митя. Потому нарядись, причешись. Дед придёт. Все явятся.
Бабушка усердно шинковала капусту, приговаривая всё это. А я сидел за столом, истекая слюной. Помню, как собирались соседи в нашем доме за накрытым столом.
Во дворе всегда разжигали костёр, на окно ставили свечи и вывешивали ветви рябины. В дом заносили тыквы, яблоки и осенние цветы. В нашей деревне было много почитающих языческие праздники. Также помню одну женщину, ведунью, которая всегда приходила последней к столу. Она заходила в избу и окидывала присутствующих взглядом своих пронзительных чёрных глаз:
- Ох, как вас много, родные! И живые, и мёртвые! Присесть негде!
У меня всегда при виде неё мурашки бежали по спине. Даже имя помню - звали её Нина.
А однажды она также пришла и окинула всех взглядом, но вдруг остановилась, уставившись куда-то в угол, где стояла печь, и нахмурилась.
- Ой, Нинушка, забыла, закружилась! Что ж делать теперича?
Нина вывела всех из избы и долго-долго что-то делала внутри совершенно одна. Потом все зашли, сели за стол.
Меня бабушка в этот день никуда не пускала, мол, нельзя в Велесову ночь по улице шастать, в это время не мы вне дома хозяева.
А потом я уехал учиться в город, приезжал редко, так как денег лишних на билет не было. Отучился, устроился в больницу врачом, потом защитил докторскую диссертацию, стал уже профессором и сменил род деятельности: наша команда разрабатывала новые методы лечения различных заболеваний.
***
- Ба, ну ты опять? - улыбнулся я.
- Не веришь, Митя, - вздохнула бабушка. Она оглянулась на накрытый в избе стол, на котором стояли три тарелки. Одна для неё, одна для меня, а одна для тех, кто сегодня должен был навестить нас оттуда, откуда не возвращаются.
- Нет, ба, ты же знаешь, что я врач, учёный. Да и к тому же, это языческий праздник, а не православный. Вон, у тебя иконы в углу висят. Как у тебя в голове сочетаются две веры?
Бабушка засмеялась:
- Учёный ты, да глупый ещё. Не важно, как вера называется. По ту сторону есть то, что нам неведомо. Бог, Аллах, Перун, Будда... Не важно, как Бога назвать, он есть. Святые, или множество Богов. Всё увидим, когда окажемся там, и всё поймём. Будь осторожен, Митя, и не останавливайся на перекрёстках.
Я поцеловал бабулю в щеку и вышел за порог. На улице подморозило. Я взглянул вверх, на бескрайнее ночное небо. Низкие, яркие звезды светили ясно, весело мерцая. Красиво. В деревне всегда было красивое, бескрайнее небо, которое кажется гораздо ближе, чем в городе. В городской суете мы не замечаем этого, а здесь, кажется, и время течёт медленее, хотя без дела здесь не сидишь. Как трудно живётся сельчанам, я знал с самого детства - мать с отцом погибли, когда я был ещё младенцем, и воспитала меня бабушка. За это я был ей благодарен и безумно любил её.
Я немного прогрел свою видавшую виды "Короллу" и тронулся в путь. На часах было двадцать три пятнадцать. Ехать мне предстояло не менее полутора часов, петляя сначала по просёлочной дороге до села, затем через райцентр, и только к самому концу я выеду на трассу, ведущую к городу.
Дорога была спокойной. За все сорок пять минут, что я находился в пути, мне встретился только один старенький Москвич. Клонило в сон.
И вдруг моя "Королла", которую я только неделю назад забрал из автосервиса, зачихала, издавая звуки "предсмертной агонии", и заглохла. Меня бросило в пот. Я попытался включить аварийку, но машина словно моментально умерла на месте. Судорожно нащупав под сиденьем знак аварийной остановки, я вышел из машины и поспешил поставить его позади, чтобы никто не въехал в меня.
Вытащил из кармана смартфон, включил фонарик, открыл капот и уставился в него, как баран на новые ворота. Я ровным счётом ничего не соображал в двигателе.
- Вот засада... - пробормотал я, пытаясь идентифицировать в клубке проводов, труб и мелких трубочек хоть что-то, что поможет мне. Как назло, дорога была совершенно пуста.
Минут пять потупив в двигатель, я сумел идентифицировать только аккумулятор. Неужели сел?
Тааак... Где-то у меня был номер эвакуатора... Ещё бы распознать точно, где я. И суметь объяснить. Ага. Перекрёсток на деревню N.
Пролистав ленту контактов, я нашёл номер эвакуатора и уже приготовился набирать, как вдруг пространство над перекрёстком стало резко меняться. Я несколько раз моргнул, думая, что мне показалось, но воздух, ставший внезапно зыбким и дрожащим, приобрёл совершенно другой вид.
Посреди перекрёстка будто бы образовались широкие открытые врата - там, за этим своеобразным порталом, был абсолютно другой мир. Просторный, зелёный луг пересекала узкая тропинка, ведущая к дугообразному резному мосту, который перекинулся через широкую, бурную реку, наполненную красно-оранжевыми бурлящими водами. От реки шёл то ли пар, то ли туман, прозрачный и не густой. А на другой стороне моста была словно пустошь: тёмная, густая, совершенно непрозрачная.
"Река Смородина и Калинов мост" - догадался я. Не успел я об этом подумать, как из тьмы по мосту стали выходить многочисленные люди. В разных одеждах, разных возрастов - почти все они улыбались, весело переговаривались о чём-то и совсем не обращали внимания на меня. А я застыл на месте, не в силах шелохнуться. Наверное, даже открыл рот от изумления.
Люди выходили из портала бесконечной толпой и разбредались по разным сторонам, исчезая вдали. Они будто растворялись в воздухе. Иногда среди них проскакивали какие-то мерзкие, тёмные существа, которые больше напоминали помесь огромной крысы с собакой. Они, прошмыгнув в толпе, исчезали сразу же. Одна из этих омерзительных гадин, заметив меня, оскалилась, но вдруг из портала вышел высокий, седовласый мужчина в длинном льняном то ли плаще, то ли мужском платье, подобном тому, что носят батюшки, только молочного цвета, и, почесав густую белую бороду, схватил существо за шею. Сущность взвизгнула, замотала длинными, тощими лапами, но мужчина, не обращая внимания на её крик, швырнул гадину прямо в огненную реку.
А затем он взглянул мне прямо в глаза и улыбнулся, обнажив ровные, белые зубы. Разглядывая мужчину, я и не заметил, как ко мне подошли двое: маленькая, худенькая светловолосая женщина с невысоким, коренастым спутником. Я посмотрел на них и обомлел:
- Мама? Папа?
Женщина светилась от счастья. Мужчина кивнул. Да, это были они. Белобородый тоже подошёл.
- Невольный свидетель. Негоже смотреть на нас, Дмитрий.
- Не ругайте его, прошу! - мягко сказала мама, - Он не верит. Он у нас учёный, врач... Добрые дела делает.
Мне безумно захотелось кинуться к ним, но отчего-то я понял, что нельзя. Они мёртвые, а я живой. Я стоял, молчал и смотрел то на мать, то на отца, стараясь запомнить их лица. Потому что, возможно, больше никогда не увижу их. Только на фотографиях.
Мои мысли прервал белобородый мужчина:
- Мудрец, значит. Это хорошо.
Он поднял руку и коснулся моего лба. Меня будто пронзила молния. Перед глазами заплясали огоньки, всё поплыло, а вспышки света не давали мне разглядеть ни мать, ни отца.
Когда вспышки закончились и я проморгался, перекрёсток уже вернулся в свой обычный вид, будто и не было ни врат, ни моста, ни людей, выходящих из мира мёртвых. Из Нави. Я знал это от бабушки, но до этого не верил.
Словно специально, моя "Королла" моргнула фарами.
- Да, надо ехать... - пробормотал я, понимая, что если я ничего не вижу сейчас, то это не значит, что нет ни портала, ни мёртвых, ни мерзких тёмных навий. А это, как я понял, были именно они. Те, кого в моём детстве видела знающая Нина. Те, кто может навредить. Хотя нет, вряд ли. Я чувствовал, что мама и папа ещё стоят рядом. Они охраняли меня. И сейчас, и всегда. Теперь я точно знал, что когда-нибудь, когда наступит мой час, я встречусь с ними на той стороне...
Я сел за руль и с лёгкостью завёл мотор. А в голове тем временем выстраивался стройный алгоритм действий, которые я должен был совершить для доработки метода диагностики болезни Альцгеймера...
***
Поутру, выспавшийся, полный сил, я вначале позвонил бабушке:
- Ба, прости, что не верил! - вскричал я.
- Митя, ты чего это? - удивилась бабушка.
- Я видел! Вчера в полночь, на перекрёстке. И врата, и маму, и папу, и мост, и реку... А ещё навий и Велеса...
- Ты выпил, Митя? - прошептала бабушка.
- Я совершенно трезв! Ба, это правда! Они приходили к тебе, я знаю! А ещё... Велес помог мне понять, где мы ошиблись в своих исследованиях. Мне нужно спешить, ба! Вечером позвоню.
- Ладно, Митя, - облегченно проговорила бабушка, - Хорошо, что всё хорошо. Позвони непременно.
По пути я много думал. А может, всё не зря? Не зря я поехал к полуночи. Теперь я знал, что на той стороне нет пустоты. Мы не умираем со смертью тела, и все, кто нас любит и кто нам дорог, ждёт нас там. И наблюдает. И защищает. И неважно, мост ли через реку Смородину отделяет нас от них, или небесные врата - там нас любят и ждут.
Велесова ночь
- Митя, не ехал бы ты в ночь-то, - покачала головой бабушка, поправляя мне воротник рубашки.
Я снисходительно улыбнулся. Устав сегодня до изнеможения, думал я только об одном - побыстрее бы попасть домой и упасть в кровать. Завтра рано на работу. День предстоял ответственный - в нашем исследовательском центре начинались испытания нового метода диагностики болезни Альцгеймера. Это должно было помочь выявлять заболевание на ранней стадии, когда когнитивные функции мозга ещё почти не затронуты, что позволило бы начать лечение гораздо раньше.
А ещё я в этот момент с некоторым облегчением думал, что моей любимой бабушке, которая меня воспитала с младенчества, эта страшная болезнь пока не грозит - уж больно живой и активной она была.
Сегодня весь день мы с бабушкой были заняты работой: я помог ей убрать остатки овощей с огорода, мы намывали избу, вплоть до каждого уголка, бабушка принесла и поставила в вазу живые хризантемы. В общем, готовились к празднику. А праздник этот был для меня привычен, но до сих пор непонятен...
***
- Нынче Велесова ночь, Митя, - с самого детства говорила мне бабушка днём тридцать первого октября, - Сегодня в полночь Велес откроет врата, дабы Белобог передал Коло Чернобогу. И пойдут по Калинову мосту через реку Смородину наши родные, чтобы встретиться с нами. Мать с отцом придут, Митя. Потому нарядись, причешись. Дед придёт. Все явятся.
Бабушка усердно шинковала капусту, приговаривая всё это. А я сидел за столом, истекая слюной. Помню, как собирались соседи в нашем доме за накрытым столом.
Во дворе всегда разжигали костёр, на окно ставили свечи и вывешивали ветви рябины. В дом заносили тыквы, яблоки и осенние цветы. В нашей деревне было много почитающих языческие праздники. Также помню одну женщину, ведунью, которая всегда приходила последней к столу. Она заходила в избу и окидывала присутствующих взглядом своих пронзительных чёрных глаз:
- Ох, как вас много, родные! И живые, и мёртвые! Присесть негде!
У меня всегда при виде неё мурашки бежали по спине. Даже имя помню - звали её Нина.
А однажды она также пришла и окинула всех взглядом, но вдруг остановилась, уставившись куда-то в угол, где стояла печь, и нахмурилась.
- Григорьевна, неужто забыла наговор прочесть? Навья тёмная сидит, зыркает, душу ищет!
Бабушка спохватилась, заохала:
- Ой, Нинушка, забыла, закружилась! Что ж делать теперича?
Нина вывела всех из избы и долго-долго что-то делала внутри совершенно одна. Потом все зашли, сели за стол.
Меня бабушка в этот день никуда не пускала, мол, нельзя в Велесову ночь по улице шастать, в это время не мы вне дома хозяева.
А потом я уехал учиться в город, приезжал редко, так как денег лишних на билет не было. Отучился, устроился в больницу врачом, потом защитил докторскую диссертацию, стал уже профессором и сменил род деятельности: наша команда разрабатывала новые методы лечения различных заболеваний.
***
- Ба, ну ты опять? - улыбнулся я.
- Не веришь, Митя, - вздохнула бабушка. Она оглянулась на накрытый в избе стол, на котором стояли три тарелки. Одна для неё, одна для меня, а одна для тех, кто сегодня должен был навестить нас оттуда, откуда не возвращаются.
- Нет, ба, ты же знаешь, что я врач, учёный. Да и к тому же, это языческий праздник, а не православный. Вон, у тебя иконы в углу висят. Как у тебя в голове сочетаются две веры?
Бабушка засмеялась:
- Учёный ты, да глупый ещё. Не важно, как вера называется. По ту сторону есть то, что нам неведомо. Бог, Аллах, Перун, Будда... Не важно, как Бога назвать, он есть. Святые, или множество Богов. Всё увидим, когда окажемся там, и всё поймём. Будь осторожен, Митя, и не останавливайся на перекрёстках.
Я поцеловал бабулю в щеку и вышел за порог. На улице подморозило. Я взглянул вверх, на бескрайнее ночное небо. Низкие, яркие звезды светили ясно, весело мерцая. Красиво. В деревне всегда было красивое, бескрайнее небо, которое кажется гораздо ближе, чем в городе. В городской суете мы не замечаем этого, а здесь, кажется, и время течёт медленее, хотя без дела здесь не сидишь. Как трудно живётся сельчанам, я знал с самого детства - мать с отцом погибли, когда я был ещё младенцем, и воспитала меня бабушка. За это я был ей благодарен и безумно любил её.
Я немного прогрел свою видавшую виды "Короллу" и тронулся в путь. На часах было двадцать три пятнадцать. Ехать мне предстояло не менее полутора часов, петляя сначала по просёлочной дороге до села, затем через райцентр, и только к самому концу я выеду на трассу, ведущую к городу.
Дорога была спокойной. За все сорок пять минут, что я находился в пути, мне встретился только один старенький Москвич. Клонило в сон.
И вдруг моя "Королла", которую я только неделю назад забрал из автосервиса, зачихала, издавая звуки "предсмертной агонии", и заглохла. Меня бросило в пот. Я попытался включить аварийку, но машина словно моментально умерла на месте. Судорожно нащупав под сиденьем знак аварийной остановки, я вышел из машины и поспешил поставить его позади, чтобы никто не въехал в меня.
Вытащил из кармана смартфон, включил фонарик, открыл капот и уставился в него, как баран на новые ворота. Я ровным счётом ничего не соображал в двигателе.
- Вот засада... - пробормотал я, пытаясь идентифицировать в клубке проводов, труб и мелких трубочек хоть что-то, что поможет мне. Как назло, дорога была совершенно пуста.
Минут пять потупив в двигатель, я сумел идентифицировать только аккумулятор. Неужели сел?
Тааак... Где-то у меня был номер эвакуатора... Ещё бы распознать точно, где я. И суметь объяснить. Ага. Перекрёсток на деревню N.
Пролистав ленту контактов, я нашёл номер эвакуатора и уже приготовился набирать, как вдруг пространство над перекрёстком стало резко меняться. Я несколько раз моргнул, думая, что мне показалось, но воздух, ставший внезапно зыбким и дрожащим, приобрёл совершенно другой вид.
Посреди перекрёстка будто бы образовались широкие открытые врата - там, за этим своеобразным порталом, был абсолютно другой мир. Просторный, зелёный луг пересекала узкая тропинка, ведущая к дугообразному резному мосту, который перекинулся через широкую, бурную реку, наполненную красно-оранжевыми бурлящими водами. От реки шёл то ли пар, то ли туман, прозрачный и не густой. А на другой стороне моста была словно пустошь: тёмная, густая, совершенно непрозрачная.
"Река Смородина и Калинов мост" - догадался я. Не успел я об этом подумать, как из тьмы по мосту стали выходить многочисленные люди. В разных одеждах, разных возрастов - почти все они улыбались, весело переговаривались о чём-то и совсем не обращали внимания на меня. А я застыл на месте, не в силах шелохнуться. Наверное, даже открыл рот от изумления.
Люди выходили из портала бесконечной толпой и разбредались по разным сторонам, исчезая вдали. Они будто растворялись в воздухе. Иногда среди них проскакивали какие-то мерзкие, тёмные существа, которые больше напоминали помесь огромной крысы с собакой. Они, прошмыгнув в толпе, исчезали сразу же. Одна из этих омерзительных гадин, заметив меня, оскалилась, но вдруг из портала вышел высокий, седовласый мужчина в длинном льняном то ли плаще, то ли мужском платье, подобном тому, что носят батюшки, только молочного цвета, и, почесав густую белую бороду, схватил существо за шею. Сущность взвизгнула, замотала длинными, тощими лапами, но мужчина, не обращая внимания на её крик, швырнул гадину прямо в огненную реку.
А затем он взглянул мне прямо в глаза и улыбнулся, обнажив ровные, белые зубы. Разглядывая мужчину, я и не заметил, как ко мне подошли двое: маленькая, худенькая светловолосая женщина с невысоким, коренастым спутником. Я посмотрел на них и обомлел:
- Мама? Папа?
Женщина светилась от счастья. Мужчина кивнул. Да, это были они. Белобородый тоже подошёл.
- Невольный свидетель. Негоже смотреть на нас, Дмитрий.
- Не ругайте его, прошу! - мягко сказала мама, - Он не верит. Он у нас учёный, врач... Добрые дела делает.
Мне безумно захотелось кинуться к ним, но отчего-то я понял, что нельзя. Они мёртвые, а я живой. Я стоял, молчал и смотрел то на мать, то на отца, стараясь запомнить их лица. Потому что, возможно, больше никогда не увижу их. Только на фотографиях.
Мои мысли прервал белобородый мужчина:
- Мудрец, значит. Это хорошо.
Он поднял руку и коснулся моего лба. Меня будто пронзила молния. Перед глазами заплясали огоньки, всё поплыло, а вспышки света не давали мне разглядеть ни мать, ни отца.
Когда вспышки закончились и я проморгался, перекрёсток уже вернулся в свой обычный вид, будто и не было ни врат, ни моста, ни людей, выходящих из мира мёртвых. Из Нави. Я знал это от бабушки, но до этого не верил.
Словно специально, моя "Королла" моргнула фарами.
- Да, надо ехать... - пробормотал я, понимая, что если я ничего не вижу сейчас, то это не значит, что нет ни портала, ни мёртвых, ни мерзких тёмных навий. А это, как я понял, были именно они. Те, кого в моём детстве видела знающая Нина. Те, кто может навредить. Хотя нет, вряд ли. Я чувствовал, что мама и папа ещё стоят рядом. Они охраняли меня. И сейчас, и всегда. Теперь я точно знал, что когда-нибудь, когда наступит мой час, я встречусь с ними на той стороне...
Я сел за руль и с лёгкостью завёл мотор. А в голове тем временем выстраивался стройный алгоритм действий, которые я должен был совершить для доработки метода диагностики болезни Альцгеймера...
***
Поутру, выспавшийся, полный сил, я вначале позвонил бабушке:
- Ба, прости, что не верил! - вскричал я.
- Митя, ты чего это? - удивилась бабушка.
- Я видел! Вчера в полночь, на перекрёстке. И врата, и маму, и папу, и мост, и реку... А ещё навий и Велеса...
- Ты выпил, Митя? - прошептала бабушка.
- Я совершенно трезв! Ба, это правда! Они приходили к тебе, я знаю! А ещё... Велес помог мне понять, где мы ошиблись в своих исследованиях. Мне нужно спешить, ба! Вечером позвоню.
- Ладно, Митя, - облегченно проговорила бабушка, - Хорошо, что всё хорошо. Позвони непременно.
По пути я много думал. А может, всё не зря? Не зря я поехал к полуночи. Теперь я знал, что на той стороне нет пустоты. Мы не умираем со смертью тела, и все, кто нас любит и кто нам дорог, ждёт нас там. И наблюдает. И защищает. И неважно, мост ли через реку Смородину отделяет нас от них, или небесные врата - там нас любят и ждут.
(с) Светлана А. (Мистика) /дзен Яндекс
#мистическиеистории