Опомнитесь, люди! Зачем вы кричите? Зачем между близкими рвете вы нити? Зачем вы ругаетесь, злитесь, сопите? Живем только раз в этом мире! ПОЙМИТЕ! Зачем вы пощечину другу даете? Когда лучше друга навряд ли найдете! Зачем вы грубите сестре или брату? Когда им от вас понимания надо! Зачем упрекаете в чем-то любимых? Вспылив, сгоряча, ну а после сказав, Совсем не подумавши, колкое слово, Зачем вы наносите тяжкие раны? Чтоб после прощенье за них попросить? Залечатся ль раны? Останутся шрамы! Не каждую рану возможно зашить!
В переходе, замерзая, Со слезами на глазах Он цветок купить пытался, В кулаке зажав пятак. Продавщица оскорбляла, Обзывала, унижала, А потом за пятачок Сломанный нашла цветок. И дрожащею рукою Старичок мимозу взял, Он с униженной душою Тот цветок к груди прижал. Он хотел жену больную Тем порадовать цветком, Оказался в женский праздник Он с одним лишь пятаком. И от хамства и от боли По щеке сползла слеза. Мы б хотели лучшей доли Для седого старика. Из толпы один мужчина Продавщицу пристыдил, Бросив ей рубли под ноги, Все мимозы закупил. Протянул цветы в корзине, Торт, шампанское купил И сказал: "Иди к любимой!" И рукой глаза закрыл.
...Я тебя никому не отдам - Замерзающий плакал котенок, Умудренный не по годам, Рыл он снег серебристый под кленом. Навсегда я останусь с тобой, Я спасу нас обоих от стужи, Потому что под этой луной Мне никто больше в мире не нужен,
Я сейчас закопаю нас в снег, Там тепло, отогреются лапки, Мимо быстро прошел человек, В зимней куртке и в пуховой шапке.
А потом все опять расцветет, Будет солнце сиять над землей, И никто никогда не поймет, Что пришлось пережить нам с тобой.
Ты держись, не смотри, что я мал, Что в кровь изодрались лапки, Я не выдохся, просто устал, Ничего, нам помогут боги,
Нет, серьезно, я слышал о них, Есть такие кошачьи боги. Даже ветер в долине стих, Слушал сказ малыша у дороги.
А котенок копал и копал, Вспоминая о солнечном лете, Он, безумец, еще не знал, Что остался один на свете.
Рядом с ним, на седом полотне, Еще теплое тело лежало, А из глаз, по мохнатой щеке, Золотая слезинка бежала.
Эй, малыш, перестань копать, Все равно ей уже не поможешь, Будет лучше тебе поспать, О нее погреться ты сможешь,
Но безумец не слышит, сопит, Он не сдастся теперь холодам И упрямо во мглу твердит, Я тебя никому не отдам.
Время - за полночь, люди спят, Находясь в поддельном раю, У котенка глаза блестят, Он закончил работу свою,
Тихо, тихо ступая на снег, Подошел туда, где трупик лежал И почти как человек, Он на ушко ей прошептал-
Милая, милая моя, я с тобой, Я тебя никому не отдам, Я у клена, под снежной горой, Нам построил постельку, мам,
Он туда перенес ее, А потом закопался сам, Колыбельную пел мороз, Но ее не услышать вам,
Колыбельная эта для тех, Кто любовью всю жизнь живет, Забывая о бедах своих, Только верность в крови несет,
Он, безумец, в холодном снегу, Он за ближнего душу отдал, До последнего мига, в бреду, Он за шею ее обнимал.....
Осенний сад. Промокшая скамейка. И листья подметает, неспеша, Усталый дворник в ветхой телогрейке. А под скамейкой съёжилась душа. Да, да, душа. Обычная, вот только Промокла и от холода дрожит, И вспоминает, как хозяин колко Сказал: "Душа, ты мне мешаешь жить. Болишь по каждой убиенной мошке, Сжимаешься от плача малыша, Мой завтрак отдаёшь бездомной кошке - Я больше не могу с тобой, душа. Мои глаза давно устали плакать. Прошу тебя, как друга, уходи." Она ушла в сентябрьскую слякоть, И с нею вместе плакали дожди. Блуждала долго мокрыми дворами, Заглядывала в окна и глаза. Над нею осень хлопала ветрами, И вслух с судьбою спорила гроза. Осенний сад. Промокшая скамейка. И листья снова падают, шурша. Работу кончил дворник в телогрейке. А под скамейкой умерла душа...
Опомнитесь, люди!
Зачем вы кричите?
Зачем между близкими рвете вы нити?
Зачем вы ругаетесь, злитесь, сопите?
Живем только раз в этом мире!
ПОЙМИТЕ!
Зачем вы пощечину другу даете?
Когда лучше друга навряд ли найдете!
Зачем вы грубите сестре или брату?
Когда им от вас понимания надо!
Зачем упрекаете в чем-то любимых?
Вспылив, сгоряча, ну а после сказав,
Совсем не подумавши, колкое слово,
Зачем вы наносите тяжкие раны?
Чтоб после прощенье за них попросить?
Залечатся ль раны? Останутся шрамы!
Не каждую рану возможно зашить!
В переходе, замерзая,
Со слезами на глазах
Он цветок купить пытался,
В кулаке зажав пятак.
Продавщица оскорбляла,
Обзывала, унижала,
А потом за пятачок
Сломанный нашла цветок.
И дрожащею рукою
Старичок мимозу взял,
Он с униженной душою
Тот цветок к груди прижал.
Он хотел жену больную
Тем порадовать цветком,
Оказался в женский праздник
Он с одним лишь пятаком.
И от хамства и от боли
По щеке сползла слеза.
Мы б хотели лучшей доли
Для седого старика.
Из толпы один мужчина
Продавщицу пристыдил,
Бросив ей рубли под ноги,
Все мимозы закупил.
Протянул цветы в корзине,
Торт, шампанское купил
И сказал: "Иди к любимой!"
И рукой глаза закрыл.
...Я тебя никому не отдам -
Замерзающий плакал котенок,
Умудренный не по годам,
Рыл он снег серебристый под кленом.
Навсегда я останусь с тобой,
Я спасу нас обоих от стужи,
Потому что под этой луной
Мне никто больше в мире не нужен,
Я сейчас закопаю нас в снег,
Там тепло, отогреются лапки,
Мимо быстро прошел человек,
В зимней куртке и в пуховой шапке.
А потом все опять расцветет,
Будет солнце сиять над землей,
И никто никогда не поймет,
Что пришлось пережить нам с тобой.
Ты держись, не смотри, что я мал,
Что в кровь изодрались лапки,
Я не выдохся, просто устал,
Ничего, нам помогут боги,
Нет, серьезно, я слышал о них,
Есть такие кошачьи боги.
Даже ветер в долине стих,
Слушал сказ малыша у дороги.
А котенок копал и копал,
Вспоминая о солнечном лете,
Он, безумец, еще не знал,
Что остался один на свете.
Рядом с ним, на седом полотне,
Еще теплое тело лежало,
А из глаз, по мохнатой щеке,
Золотая слезинка бежала.
Эй, малыш, перестань копать,
Все равно ей уже не поможешь,
Будет лучше тебе поспать,
О нее погреться ты сможешь,
Но безумец не слышит, сопит,
Он не сдастся теперь холодам
И упрямо во мглу твердит,
Я тебя никому не отдам.
Время - за полночь, люди спят,
Находясь в поддельном раю,
У котенка глаза блестят,
Он закончил работу свою,
Тихо, тихо ступая на снег,
Подошел туда, где трупик лежал
И почти как человек,
Он на ушко ей прошептал-
Милая, милая моя, я с тобой,
Я тебя никому не отдам,
Я у клена, под снежной горой,
Нам построил постельку, мам,
Он туда перенес ее,
А потом закопался сам,
Колыбельную пел мороз,
Но ее не услышать вам,
Колыбельная эта для тех,
Кто любовью всю жизнь живет,
Забывая о бедах своих,
Только верность в крови несет,
Он, безумец, в холодном снегу,
Он за ближнего душу отдал,
До последнего мига, в бреду,
Он за шею ее обнимал.....
Осенний сад. Промокшая скамейка.
И листья подметает, неспеша,
Усталый дворник в ветхой телогрейке.
А под скамейкой съёжилась душа.
Да, да, душа. Обычная, вот только
Промокла и от холода дрожит,
И вспоминает, как хозяин колко
Сказал: "Душа, ты мне мешаешь жить.
Болишь по каждой убиенной мошке,
Сжимаешься от плача малыша,
Мой завтрак отдаёшь бездомной кошке -
Я больше не могу с тобой, душа.
Мои глаза давно устали плакать.
Прошу тебя, как друга, уходи."
Она ушла в сентябрьскую слякоть,
И с нею вместе плакали дожди.
Блуждала долго мокрыми дворами,
Заглядывала в окна и глаза.
Над нею осень хлопала ветрами,
И вслух с судьбою спорила гроза.
Осенний сад. Промокшая скамейка.
И листья снова падают, шурша.
Работу кончил дворник в телогрейке.
А под скамейкой умерла душа...