Я тебя не оставлю.

Глава 4 продолжение
Автор Наталья Кор.
#ятебянеоставлюНатальяКор
На знакомой станции, в три часа дня, за вокзалом в большом райцентре, ожидала приезжих председательская Волга, да не всех ждала, а конкретных пассажиров дневного поезда. Вера аж растерялась от неожиданности, они собирались на автовокзал, на автобус. Иван отбил маме телеграмму, что его направили в командировку в соседний край: обмен опытом, поэтому не писал и встретить их не сможет, но машина придёт.
- Вера Васильевна, - окликнул их Игнат Захарович, - Вера Васильевна сюда, - показывал он на свою машину и с проворством молодого парня подбежал к ним, подхватил у Прасковьи Андреевны узел и чемодан, - Иван Петрович просил… - врал председатель, не глядя на исхудавшую, осунувшуюся Веру, на плоский её живот, тем не менее, покосился.
- Оставьте Игнат Захарович, право, неудобно! – протестовала Вера, краснея.
- Вера Васильевна, ваш муж просил машину на этот день, просил нашего водителя из гаража встретить вас, наряд выписывал, я ему отказал! Зачем, говорю, машину гонять зазря, бензин палить, я всё равно в этот день буду в райцентре до обеда, как же я односельчан не заберу. Не на себе же мне их тащить, - усмехнулся он.
- Мам, - обратилась Вера к уставшей Прасковье Андреевне, - это Игнат Захарович, наш председатель, - раскраснелась вдруг сноха.
- Желаю здравствовать! – протянул свою лапу плечистый, смуглый председатель, - а это ваша дочь, Вера Васильевна? - взглянул он на маленькую Лену на руках у Ани.
- Да, сестра и дочь.
- Ну что девчата? Устали в поезде?
Девочки смотрели то на дядьку, то на Веру.
- Аня, поздоровайся, - напомнила ей Вера, сестра только кивнула. Все вопросительно смотрели на незнакомого мужчину с грубым голосом, не по погоде легко одетого, ловкого и улыбчивого, и ждали реакции Веры.
- Ну, пойдёмте, я всё равно еду в станицу, - опять предложил он и Вера повернулась к машине, все направились за председателем.
Прасковья Андреевна, Вера и пару узлов с вещами разместились на заднем сидении, в багажник эти вещи уже не помещались. Аню Игнат Захарович посадил вперёд, маленькую Лену подал ей на руки – вот и поместились.
- Как же вы собирались автобусом ехать? – усмехнулся председатель, повернувшись вполоборота к Вере. Она только плечами пожала. – Правильно, Иван Петрович просил буханку, говорил, вещей много будет. Ну ничего, главное – поместились.
И машина тронулась. Опять бескрайняя, ровная дорога, необозримые чёрные вспаханные поля, вороны копались в рыхлой земле на поле, важно ходили по краю обочины, не пугаясь проезжающих машин. Луга пожухли, пожелтели, камыши одни в низине зеленели, деревья в редких лесополосах уже осыпались и ветки их почему-то не тянулись вверх, а раскидисто цеплялись друг за друга.
- Это абрикосы, тутовник, орех, - пояснил председатель Ане, которая глаз не могла отвести от этих странных низких деревьев, у них-то за деревней высокие тополя и ели стояли.
фото из открытых источников
Всё тут не так, как рассказывала Вера, серо, чёрно, уныло, вороны ленивые. Наконец, показалась станица. Аня выпрямилась и чуть приподнялась, это точно село? Похоже на город, в котором живёт её мама. Раскинулись, расползлись между холмами и пригорками улицы, дома с яркими крышами. Видна школа и белого кирпича в центре и ещё несколько зданий в два этажа, одно даже в три!
- Вот мы и приехали, - глянул Игнат на Веру в зеркало заднего вида, она сделала вид, что не заметила этого взгляда. Прасковья Андреевна начала копошиться с сумками и узлом.
- Подождите, не торопитесь, я вас сейчас провезу центральной улицей, покажу клуб, школу, сельский совет, садик. Остальное вам сын покажет, он завтра возвращается из Краснодарского края. Ответственный сотрудник, - поднял палец вверх председатель, сворачивая с улицы, с бесконечными стаями гусей и уток на широкую улицу с тротуарами вдоль дворов, побеленными деревьями за дворами, но птицы и здесь хватало.
Прохожие на улице кивали завидев председательскую Волгу, старики снимали шляпы и провожали взглядами бойкого молодого председателя. Да, да, молод он был для своей должности, но жители его сами выбрали на собрании, когда их прежний вышел на пенсию. Уважали и ценили Игната в станице, он относился ко всем хорошо, знал почти каждого поимённо и детей, и внуков, и правнуков, откуда только память такая. Родился и вырос здесь, отец с матерью работали всю жизнь в колхозе, отец его до сих пор ездит на пасеку поглядеть, как там справляются без него, не загубили ли труд всей его жизни.
Сам Игнат кому-то кивал, кому-то сигналил, другому махнуть мог особенно бабам и детворе.
Село впечатлило пассажиров, Аня только успевала поворачиваться и спрашивать у Веры: «А что это?».
Наконец, они подъехали к большому дому на высоком фундаменте, соседская птица опять паслась перед двором Веры, индоутки важно сидели и поглядывали вниз кто на заборе, кто на крыше соседского сарая. Гогот поднялся, когда машина остановилась и из неё начали выходить люди, гуси переполошились.
- Федька, - кричала женщина в соседнем дворе, - я тебе сколько раз говорила, смотри за птицей, а ну, быстро отгони гусей на речку! – вышла Нюра к калитке, грозя кулаком во двор. Двое мальчишек, в широких штанах, один в рубашке, другой – поменьше в куртке с коротки рукавами поверх рубашки, словно выкатились, выбежали со двора, и погнали это белое, гогочущее облако дальше по улице. – Вера, привет! – махнула Нюра соседке, - здравствуйте, - немного поклонилась она Прасковье Андреевне и председателю. – Ах, вы ж… Да, что же вы баз не закрыли! – разругалась Нюра, видимо, на ребят, которых только что послала гусей разогнать и вприпрыжку, как мячик, побежала вглубь своего двора.
- Шумная вам досталась соседка, Вера Васильевна? – таская узлы на крыльцо председатель.
- Нормальная.
- Это я знаю, - улыбался он, - Нюра – золотой души человек и работница отличная. Ну, - выдохнул он, когда покончил с вещами, - располагайтесь, а я поехал, мой рабочий день ещё не окончен. Желаю здравствовать, - кивнул он строгой Прасковье Андреевне и пошёл к машине.
Вера открыла навесной замок на двери, и распахнула дверь на всю. Аня так и ахнула, почти как Вера в первый раз, но и Вера была удивлена, когда прошла в комнаты. Две новые кровати с деревянными спинками стояли в одной из комнат, как попало, новые матрасы лежали поверх сеток свёрнуты в рулоны. Шифоньер новёхонький посреди комнаты, трельяж закрывал высоким зеркалом часть окна без занавесок. В доме прохладно, но сыростью не пахло, потолки побелены. В большой комнате, где они ночевали с Иваном, вместо лампочки висела необычная рогатая люстра, но лампочка горела всё равно одна. Постель в большой комнате, на которой спали муж и жена, стояла нетронута, будто и не спал в ней никто, зато диван старый весь измят и не накрыт покрывалом.
Вера ходила по дому, как будто впервые здесь. И это всё Иван?! А она-то считала, что он только о работе и думает, а он… Лишь Прасковья Андреевна беспокоилась о вещах оставленных на пороге.
Леночка носилась по дому, звонко смеясь, ей так нравилось эхо в этих огромных полупустых комнатах, Аня стояла на кухне у раковины, открывала и закрывала кран с водой. Так интересно – вода в доме, прямо как в городе. До вечера было чем заняться в доме каждой, Нюра отправила свою младшую дочку в помощь.
- Иди, хоть за дитём присмотри, пока вещи разберут взрослые, - наказывала ей мать, уезжая на дойку.
Снова Вера мыла, скоблила, раздвигала мебель по местам, раскладывала вещи вместе с Прасковьей Андреевной.
- Ну что? Как вам дом? – спросила Вера у свекрови, мама будто всю жизнь в таких жила, никак не реагировала.
- Большой! – шепнула она, - почти как наш клуб! Прямо хоромы, - с опаской повторила она, приложив ладонь к щеке, чтобы за стенкой не слышали, соседей-то она хорошо слышала. - А село? А, живности? Поля - одна чернота, - удивлялась свекровь, в её родном селе земля больше серая, рассыпчатая.
- Я же говорила: вам здесь понравится. Завтра вы в школу, я в садик, - улыбалась Вера, она здесь по-другому улыбалась, будто и не случилось той трагедии, она радовалась – она дома. И мать никогда не узнает их адреса!
До глубокой ночи наводили порядки в доме, но так и не справились со всем, большая часть вещей ещё придёт контейнером. Аня валилась с ног от усталости, Лена давно спала на диване в большой комнате. Аню с «бабушкой» опять положили в одной комнате, хотя Вера обещала сестре… Свет погас в доме далеко за полночь, а рано утром за стенкой у соседей, шумели, бегали, дети топали как слоны, ругались взрослые, во дворе завёлся трактор в семь утра. Вера тоже подняла своих. Прасковья Андреевна и Аня собирались в школу, мама с дочкой в садик. Какой там завтракать, не опоздать бы...
Так и день пролетел: Прасковья Андреевна большую его часть провела в школе, вернулась вполне себе довольная, и директор, коллеги – учителя ей понравились, учеников в классах значительно больше чем в её предыдущей школе, это не пугало. Аня быстро сошлась с соседскими ребятами и со школы возвращалась не с бабушкой, а в шумной компании ребятни с улицы. Всем понравилось на новом месте с первого дня, Лене особенно ведь мама рядом, хоть и не вела себя как дома.
Ужин приготовили в четыре руки сноха со свекровью, обе ждали с нетерпением Ивана. Вере покоя не давали душевные сомнения, чувство вины его ведь никуда не денешь. Почему он не написал ни разу за всё это время, ей – как жене, что он подумал, когда мама сообщила о случившемся? Много вопросов было у Веры, сомнения, сомнения и страх всю жизнь теперь испытывать это чувство вины.
Иван приехал ещё по светлому, машина остановилась у двора, он бодро выпрыгнул из кабины, подхватив свой походный рюкзак. Мама вышла встречать сына в прихожую, налетела на него прямо с порога:
- Ох, Иван, чего же мы натерпелись, бедная, бедная Вера столько пережить и всё из-за родной матери…
- Полноте, полноте мама, - обнимал он её, а сам поглядывал на жену с дочкой, на Аню, они стояли в пороге следующей комнаты и тоже ждали его внимания. – Ну что, моя хорошая, - подхватил он Лену из рук жены, - скучала? Здравствуй, - коснулся он колючей щекой щеки Веры и… всё. С Леной они направились в большую комнату разбирать гостинцы, Аня побежала к ним.
- Ему тоже нелегко, потерпи, да и с дороги он, устал, - шепнула Прасковья Андреевна, погладив по спине Веру, замершую в дверях, и прошла на кухню накрывать на стол.
Ужинали молча муж и жена, говорили в основном Прасковья Андреевна и Аня, Лена тоже пыталась лепетать на своём, на детском.
- Ты мебель купил? - не выдержала уже за чаем Вера и обратилась к Ивану, не смея при этом взглянуть на него.
- Да, был в райцентре по делам, забирал меня Трофим – водитель ЗИЛа, пустой машиной возвращался в станицу, вот и я решили забрать всё, что было в мебельном. В следующем квартале обещали столы, тумбы, полки завезти… - монотонно отчитывался Иван, постукивая беззвучно пальцами по столу.
- Так, девочки, - встала из-за стола Прасковья Андреевна, протянула руки к внучке и повелительно посмотрела на Аню, - пойдёмте, приготовимся ко сну, взрослым надо поговорить.
Вера подскочила, схватившись за пустые тарелки, чтобы убрать со стола.
- А ты не суетись, присядь, - еле слышно сказала свекровь, взглянув на Веру, - поговорите. Ну что девочки, разбираем места, согласно купленным билетам, - громко сказала свекровь и пошла с девочками в дальнюю комнату. Иван сидел как истукан в одной позе.
- Что у вас там произошло? Мать написала в нескольких словах, я допытываться не стал в переписке, ждал вас. Жаль, что так с ребёнком вышло, - склонился он над столом, - мальчик?
- Да, - виновато процедила Вера.
- Вот же гадина, а не мать! Ничего не побоялась, женщина называется… Что врачи сказали?
- Всё будет хорошо, время надо…
- Ясно… - шумно отодвигая стул поднялся из-за стола Иван, - убил бы! – ударил он кулачком по столу. – Заявление написали?
- Участковый разбирается, - потупилась Вера. – Вань?
- Что?
- Ты прости меня, за такую мать, за то, что сына не уберегла, прости…
- Мало здесь твоей вины, но надо было не рассусоливать с ней сразу гнать поганой метлой…
- Она Аню хотела забрать.
- Так, она мать ей, имеет право. Я думаю, она ещё даст о себе знать, если ей так дочка нужна. Ладно, справимся, - шагнул он к ней, но отступил, видно, ещё что-то беспокоило его. – В другой раз я её на порог не пущу, сразу в милицию! Доехали, нормально?
- Хорошо доехали, особенно от Москвы, девочек от окна было не оторвать. Здесь нас председатель встретил, ты как знал, что вещей у нас много будет, спасибо, что позаботился.
- Да… какая забота, - махнул он рукой, - я лишь машину хотел выписать на два часа для семьи, для детей. Вот председатель… этот действительно знает толк в таких делах, - искоса посмотрел он на жену. Они стояли друг против друга, между ними стол и что-то ещё, нехорошее, недоброе. - Почему о тебе так председатель печётся? Не успела ты уехать, как я, лично от него получил нагоняй, почему мол не воспользовался отпуском, который мне дали… Потом о твоей работе в конторе спросил, намёки разные делал на дальнейшее моё повышение.
Что же ты? Там Андрейка - ветрогон, тут председатель, - пристально посмотрел на Веру муж, Вера опешила, глаза по пять копеек. – Сам вызвался встретить вас, якобы он в это время в районе будет и машину колхозную гонять лишний раз не придётся.
- Я не знаю… - лепетала виновато Вера.
- Зато я знаю! Про Маринку ты мне высказывала, - чуть повысил голос Иван, хотя не высказывала она ему ничего, не успела, Лена как раз заболела. - Матери жаловалась, такой я, сякой, а про Андрея умолчала… Всё село говорило, как он тебя обхаживал в столовке, теперь вот председатель?! – говорил он абсолютно спокойно.
- Но… - Вера медленно дрожащими руками потянулась за посудой со стола, такого разговора она точно не ждала.
- Смотри Вера, я всё за ради семьи! Всё бросил, сестру твою принял как дочь, стараюсь, вон, зарплату и премию всю оставил в мебельном, знал, что девчатам и нам надо! Поди найди такого, другого! Вина за мной есть немалая, но дураком себя выставлять не позволю. Смотри Вера! А то поедешь туда, откуда приехала… - у Веры со звоном тарелки выпали из рук на стол. - Ладно, устал я с дороги, сейчас только обмоюсь и спать. На завтра собери мне сумку с провизией, едем на дальние поля, не успею к обеду.
И вышел, будто и не уезжала жена отсюда и горя нет никакого в семье. Вера села за стол и расплакалась. Почему она молчала?! Почему не высказала ему всё о чём болит, блеяла перед ним, будто одна она во всём виновата. Почему не поехал с ней, не написал ни словечка, пока она в больнице лежала, почему? Да потому что правильно всё сделал, не его это дела! И семья у него правильная, и воспитание, и образование, в работе всегда первый, и женился правильно, на новом месте тоже первый.
А у неё с самого начала всё не так... И сейчас кроме мужа и его семьи нет ничего хорошего в жизни.
- Вера Васильевна? – кричал Игнат Захарович из машины, медленно двигаясь на своём чёрном корабле, за Верой по дороге. – Вы подумали насчёт конторы? Нам сейчас ох как не хватает кассира, прямо не знаем, что делать? – в полуулыбке глядя то на неё, то на дорогу жаловался председатель.
Вера шагала прямо, словно шоры одела, боялась взглянуть на него.
- Да остановитесь же! – скомандовал он басом, - что я вам сделал? Почему убегаете от меня?
- Да не от кого я не убегаю, мне в сельпо надо, перерыв и так короток.
- Давайте я вас подвезу!
- Куда? – резко встала Вера и повернулась к нему всем телом, щурясь от ветра. Холодный ветер все волосы ей растрепал. – Вы думаете, я не пройду три дома?
- Нет, ветер холодный, дождь вот-вот пойдёт.
- Игнат Заха…
- Игнат!
- Я подумала, мы всё обсудили с мужем, я не смогу работать в конторе – это не моё! Мне нравится с детьми, и я рядом с дочерью, заведующая у нас замечательная, я привыкла, - словно отчитывала его, говорила ему Вера.
- Странно, я разговаривал с Иваном, он сказал, что вам там самое место… - удивился председатель и вышел из своей машины. – Сказал, что для здоровья вам сейчас спокойнее будет ведомости подписывать, он очень беспокоится о вас! У нас мужики не такие…
- Я знаю, спасибо, я пойду, перерыв короткий.
- Идите, - подошёл он к ней совсем близко, глядя прямо в глаза. У Веры опять дыхание перехватило, ноги ватные не слушаются.
- Верка! Вера, ты чё стоишь тут, лясы точишь? Беги скорее, - послышался звонкий голос Нюры поодаль, уносимый ветром, - а то сейчас всё разберут! Такие кастрюли привезли эмалированные – загляденье! И галоши с подкладкой, в нашу не то зиму, не то осень самое то! Правда, Игнат Захарович? – обратилась она к председателю улыбаясь, подойдя к ним.
- Да Нюра, - ответил он недовольно, сел в машину, - я поеду. Вера Васильевна, - нарочито официально и громко произнёс он, - если передумаете, заходите в отдел кадров на первом этаже. До свидания женщины, - тронул он козырёк своей кепи и дал по газам.
- Чего это он? – проводила его взглядом озадаченная Нюра.
- Говорит, не хватает у них учётчика и кассира в конторе.
- Это да! В день зарплаты такая очередь у кассы собирается, пока дождёшься, а она бегает, то туда, то сюда. А ты чего?
- Ничего? Какой из меня кассир? По математике четвёрка в школе была, - грубо ответила Вера, развернулась и пошла быстрым шагом в магазин, пока галоши не разобрали.
Нюра стояла у дороги озадаченная, странные какие-то, что один, что другая.
А через несколько дней Иван сам завёл разговор с женой, когда все домашние спать легли. Вера домывала посуду на кухне, убирала остатки ужина в холодильник.
- Вер, - внезапно вошёл к ней муж. В это время он обычно располагался на диване в большой комнате, просматривал газету или просто думал. – Я тут подумал…
Она повернулась к нему, вытирая мокрые руки о полотенце, взволнованная.
- Я тоже Вань, - оживилась она, будто понимая, что он хочет сказать, таким важным тоном он говорил только о работе. – Нам бы печь переделать, пока морозы не начались, Нюра говорит, дом не протапливает печурка, как бы мы не замёрзли этой зимой и девочек не застудили.
Сыро говорит, бывает. Печника хорошего может порекомендовать, он тут всем печи переделывает. Я уже купила галоши с утеплителем по двору ходить в слякоть. Говорит, не зима, ни осень у них тут. Ты и сам видишь – ноябрь месяц, а заморозков толком нет, - мельтешила Вера на кухне, у мужа в глазах рябило. Иван надул свои круглые щёки.
- Я не о том… Может, и вправду?
- Что Ваня?
- В конторе тебе лучше будет? – вопросительно посмотрел он на неё.
- Как так, Вань?! - остановилась она, - забыл, как отчитывал меня здесь, на этом самом месте по приезде? Председателем попрекал… - дрожащим голосом спрашивала Вера. – Как же так, сам ревнуешь и сам толкаешь?
- Да не токаю я никого! – насупил брови Иван и отвернулся, - ты тоже пойми меня, Игнат Захарович такое участие проявлял, я прямо растерялся. Ты не Баба-яга у меня, красивая, - бормотал он себе почти под нос, - молодая. Откуда же я знал, что он сам по себе человек такой?
Когда с мужиками на бригаде вращаться стал, на ферму заехал, к чабанам на кошару, о нём все хорошо отзываются! Человек от такой, сам по себе, - топтался в дверях Иван. – Всем поможет, всех выслушает… - оправдывался он. – Взревновал я! Честно! А что я ещё мог подумать?
Вера тяжело вздохнула и присела к пустому столу, как бы предлагая мужу сделать то же самое. Иван сел, напротив.
- Тебе же для здоровья надо! Думаешь, я не переживаю, не болит ничего у меня... Ещё как! Вот только таким я уродился, видишь, - ударил он себя в грудь, - ни высказать, ни показать не могу.
- А когда-то мог, помнишь, как шутил со мной на лестнице, где мы познакомились? – улыбнулась Вера, - я прямо поверить не могла, что со мной кто-то заговорил. А ты со своим умыслом, - горько прошептала она куда-то в сторону.
- Ну не надо Вера! Не надо, я же сказал – всё! Маринка эта мне столько лет нервы трепала, всю душу из меня вывернула! Чего только мне в армию не писала?! И сына своего на меня хотела повесить, угрожала ославить, бегала за мной в город, законного мужа не боялась. Ну не мог я от неё отделаться, не мог…
- Любил?
Иван опустил голову и промолчал.
- Не хочу я Ваня в конторе работать, не хочу! В садике очень хорошо, и Лена рядом, и заведующая добрая, девчата такие как я молодые, весёлые, почто мне эта душная богадельня, чтобы я стала такой, как секретарша председательская? – усмехнулась Вера, пытаясь перевести всё в шутку.
- Как хочешь, я хотел, как лучше! А то, я сгоряча.
- Спасибо, Вань, - протянула она ему руки через стол, он не ответил.
- А с печкой нельзя ничего сделать, - вспомнил он, я узнавал.
- С какой печкой? – вдруг опомнилась Вера.
- Ну с нашей… Квартира у нас временная, смысла нету тут делать что-то, весной наш дом закладывать будут или переселят насовсем, я узнавал, так что перезимовать придётся так. Хочешь я в районе одеял ватных ещё куплю? – весь оживился он.
- Не надо, если что, возьму у Нюры обогреватель, она предлагала.
Так и проговорили муж и жена до ночи, о делах семейных, о заботах домашних. Ивана будто подменили, да и Вера рада стараться, рассказывала о Лене, о воспитателях, хвалилась, как в очереди успела отстоять в перерыве и кастрюли новые купить, припрятала их к новоселью в собственном доме. Иван тоже решился предположить, какой им могут отдать дом или на какой улице строить начнут, очень переживал, что на окраину выкинут, Вере далеко до работы и девчатам неудобно…
- Вы что тут шепчитесь? – щурилась от света Прасковья Андреевна в дверях кухни, в ночной сорочке, покрывая плечи широким платком, который сын дарил. – Дети спят, а они тут бу-бу-бу, разбубнились! Завтра же всем на работу! Время второй час, - ругала она их вполголоса, а у самой душа радовалась. Которую неделю муж и жена ходили как чужие, почти не разговаривали друг с другом, Вера и вовсе избегала мужа, свекрови ничего не рассказывала. А тут сидят, рядят, дай-то, Бог!
Так и перезимовали в большом доме, благо зима выдалась безветренная, морозов больших случилось всего раза три за зиму. Привыкали новенькие к такому климату, одна только Аня, расстроенная приходила со школы, кидала ранец у кровати и жаловалась сестре:
- Покататься негде! Горок нет – всё плоское как крышка на ведре, да и снег, как по талонам выпадает. Вер?
- А-а-а? – крутилась старшая сестра у плиты, готовя ужин.
- А ты не скучаешь?
- Нет, - не оборачиваясь ответила она.
- А мне здесь скучно. Вер?
- А-а-а?
- А мамку нашу посадили?
Вера резко повернулась.
- Вряд ли заявление мы не писали. Она скорее сама помрёт, от пьянки, - повернулась обратно к плите сестра у неё всё шипело, бурлило на плите, парило. Аня в лице переменилась.
- Пойду я, - тоскливо пробормотала она.
- Куда?
- Уроки делать, что ещё остаётся? На улице слякоть, никого не пускают, да и бабушка первым делом с меня спросит, придёт со школы. Ты знаешь, ей уже прозвище в школе дали?
- Какое? – резала лук Вера.
- Ай, ладно, не буду говорить, а то ещё обидишься, - махнула рукой Аня. На кухню прибежала Леночка с какой-то безделицей вместо игрушки. – Вер? – с опаской спросила Аня.
- А-а-а?
- А ты бы разрешила мне писать мамке? Ну хотя бы в тюрьму, или там…
- Что! – испугалась Вера и порезала палец, на автомате приложила его к губам и несколько раз подула на рану. – Ты ей писала? Она тебе что-то говорила там? Она оставила адрес? – сыпала Вера вопросами.
- Да нет, я просто спросила.
- Никогда! Слышишь, никогда, не связывайся с ней! Ты просто не знаешь, какое детство было у меня и... у тебя, пока ты выросла. Ты видела, что она со мной сделала? Ради бутылки она убить готова. Спасибо Ивану и Прасковье Андреевне, а то так бы и жили у мамки в бараке с её дядей Геной, бегали за бутылкой, да пьянки их наблюдали. Никогда слышишь! – у Веры за спиной густо клубился дым, в кухне запахло горелым.
- Да уж… спасибо, - пробормотала себе под нос Аня, чтобы сестра не услышала и пошла учить уроки, не обратив внимание на маленькую Лену, которая тянула к ней руки.
Вера кинулась спасать ужин, но сегодня ужинали простой яичницей.
По весне на собрании в клубе некоторым молодым семьям вручили ордера от новеньких домиков, огласили список очередников, молодого агронома с семьёй в списке не было. Иван здорово испугался, разговор был один, а по факту, выходит, вон как. Он обратился вначале к бригадиру, тот лишь плечами пожал.
- Та откуда я знаю Иван, что там у этих конторских на уме. Тебе в местком надо, или сразу к председателю. Он человек – слово, не переживай.
- Я не переживаю, - замялся молодой агроном, не принято было выбивать для себя что-то, - хочется и ремонт сделать, жена мечтает грядки развести, а где разводить? Не сегодня завтра снимут с квартиры, - оправдывался он.
Намеренно ездить в контору не стал, но, когда случилось отчёты сдавать о начале весенней посевной, напросился к председателю. Игнат Захарович хоть и старался от него отделаться, но ответить пришлось.
- Не переживай Иван Петрович, - хлопал его по плечу крепкий, высокий Игнат, - я сам хотел тебе сказать, но дела, сам понимаешь. Стройка - это долго, год, а то и два, у тебя семья немалая, кадр ты ценный, тебя уже отмечают в районе – так держать! – пожимал ему руку Игнат. – О доме ты правильно беспокоишься, потому что к уборке квартиру надо освободить, сам понимаешь, ребят-комбайнёров из соседнего края размещать где-то надо, - шагал задумчиво по своему кабинету Игнат, двери нараспашку, окна с решётками тоже, на столе чисто, не одного документа или следов работы. – Мы тут подумали и решили предоставить вам готовый дом. Не переживай, не сарай какой, по моей улице, почти соседями будет.
Ремонт, придётся сделать, но ты человек хозяйственный и жена у тебя работящая, справитесь. Только выходных сейчас дать невозможно, сам понимаешь, вы уж там решите… Спустись на первый этаж, ознакомишься с приказом, девчата скажут, что подписать, и отдадут ключи.
Иван стоял, как тополь вытянулся как мог, не зная, что ответить. Секретарь в приёмной от удивления чуть не опрокинулась на стуле из-за своего рабочего места. Неужели дом бывшего ветеринара отдаёт председатель и кому?! В станице столько молодых семей, и детей по трое-четверо, а тут не успели приехать и такие привилегии.
Ну, дела?!
- Клавдия Сергеевна, - словно издеваясь над ней, с хитренькой усмешкой крикнул Игнат Захарович из кабинета, - проверьте, чтобы сегодня Ивану Петровичу передали ключи от дома бывшего ветеринара!
Он опять по-приятельски подмигнул Ивану и поспешил спровадить его.
Таких хороших новостей в семье молодого агронома давно не было, всем семейством прямо после работы, почти по темноте отправились смотреть новый дом. Дом значительно меньше казённой квартиры, двор зарос бурьяном, но уютный, тёплый, со ставнями на окнах, видимо, хорошие люди жили здесь до них, по всему двору виноградник расплёлся, краска на штакетнике и ставнях ещё не выцвела. Зайти не решились, заросло всё, детям уже спать пора, но в выходные Прасковья Андреевна и Вера с девчатами собирались в новый дом на субботник.
Жаль только, добросердечная Нюра теперь будет далековато, скучать будут соседи за грохотом трактора по утрам во дворе вместо будильника, да и к шуму за стенкой все давно привыкли, не обращали внимания. Лена с Аней, бывало, похлеще устраивали скачки в доме, пока Прасковья Андреевна не видела.
Новый дом понравился всем, кроме Ани, опять мыть, белить, убирать, теперь ещё огород прибавится, можно забыть дорогу на улицу к ребятам.
- Ань, что молчишь всю дорогу? - спросила её Прасковья Андреевна по возвращении, видя её нейтральную реакцию. – Ты рада?
- Ну, да. Дом как дом. Красивый, правда, до школы теперь чуть дальше, но это не страшно, - дула она губы.
Менялась Аня, на глазах менялась. Из тихой, забитой, скромной девочки – отличницы она превращалась в шуструю, иногда хамоватую со старшими, драчливую со сверстниками, особенно с мальчиками девчонку. Могла огрызнуться дома, сделать вид, что не услышала, появились четвёрки в дневнике – это особенно беспокоило Прасковью Андреевну.
- Вера, с Аней надо бы построже, - намекала она часто меняющиеся настроение девочки, - дерётся в школе, бегает по коридорам, мне уже не раз замечания делал её педагог.
- Прасковья Андреевна, она ребёнок, она столько пережила! Вспомните, когда мы к вам приехали, какая она была? Не разговаривала почти, - искренне, с любовью вспоминала она, - пускай порезвится немного. Я обязательно с ней поговорю и буду с ней строже, но не надо на неё давить.
У меня не было нормально детства, только что и видела пустые бутылки, уборка, готовка, да мужиков мамкиных, - с грустью вспомнила Вера. – Пусть хоть у Ани оно будет.
- Ну… Ну… - задумалась Прасковья Андреевна, - смотри, как бы потом поздно не было, - приподняла она строго бровь, как на уроке.
- Спасибо вам за всё, мама, - обняла её Вера.
И всегда-то она такая не то доверчивая, не то наивная эта Вера, а свекрови готова руки целовать до конца её дней, так много она для них с Аней сделала.
И ведь всё пережили, всё наладилось в семье. Вот и дом скоро свой будет, сад, огород, небольшое хозяйство заведут. Вера не спала эти ночи, всё думала, размышляла, как хорошо, им будет в новом доме. Совсем не обижалась на мужа, который храпел как трактор после тяжёлого дня, хотелось его обнять и расцеловать, что она и сделала.
- Ты чё? - бормотал Иван спросонья.
- Ничего, это я так... рада очень.
- А, ну ладно. Спи, давай, - отвернулся он к стенке и еле слышно засопел.
Привыкла она к нему что ли, а может просто счастлива, наконец.
Прошло пять лет.
Стабильных, счастливых, иногда трудных, сложных, но добрых пять лет! Года через три после того, как Иван перевёз своё семейство в новый дом, Вера родила мальчика. Тимофеем назвали карапуза, Иван так решил. Вера с мамой долгие споры затеяли по поводу имени, надо было прекратить это. Имя выбрал и свидетельство сам справил, чтобы уж наверняка.
Дом привели в порядок, двор, огород даже расширили, Прасковье Андреевне особенно нравилось каждое лето возиться на грядках, Иван теплицу начал строить года полтора назад, но закончить с ней не удавалось, работа не отпускала агронома. А недавно он стал главным агрономом хозяйства!
Долго сомневались партийные деятели и хозяйственники, в районе постоянно находились препятствия для назначения Ивана на должность. Молод для такой должности, хоть и активист, передовик, на курсы ездит, от командировок не отказывается, всё на благо родного хозяйства и партии. Но возраст его не давал покоя тем, кто ставил последнюю подпись на документах.
Вступился за него, да не просто вступился, а собственной головой поручился, тоже молодой председатель колхоза Игнат Захарович. Сработались они с Иваном, да и пожилой главный агроном вполне доволен Иваном все эти годы, тем более, сам он давно устал и хотел на заслуженный отдых, лет десять как на пенсии, а всё не отпускали его.
Вот и обновилось правление колхоза!
Председатель, главный агроном, зоотехники, заведующая фермы все молодые кадры!
Игнат с Иваном не только сработались, но и сдружились семьями. Председатель частенько захаживал к ним в гости, по праздникам или так, в этом доме ему всегда были рады. Целыми вечерами летом, под виноградником во дворе, под стопочку и закуску из собственного огорода могли проговорить о делах агроном и председатель, позабыв о том, зачем собрались вообще.
Жил Игнат Захарович через два дома от них, с пожилыми родителями. Сын у него оказывается есть Николай. Приезжал к нему каждое лето, а в последние года, как старше стал, так и жить с отцом остался.
Игнат по молодости женился на юной городской красавице, да вот не смогла она в деревне, не жизнь, а мука одна. Вернулась в город с маленьким сыном на руках. Вскоре снова вышла замуж, только на этот раз выбрала из своих, из городских. С сыном отцу и старикам не запрещала общаться.
Прасковье Андреевне не нравился этот простоватый на вид, всегда ласковый и приветливый Игнат, слишком уж хорош... А вот с его матерью сошлись, она передавала через сына для Прасковьи Андреевны семена цветов, саженцы, рассаду, вскоре Прасковья Андреевна начала захаживать к отзывчивой соседке на чай, так и завязалась дружба.
Нюра приходила, когда с детьми, когда только с дочкой, могла прямо с дойки заехать, а потом пешком шла домой. И Вера ходила к ней в гости, особенно как второго родила, слишком уж щепетильно относилась свекровь к внуку, хотелось выдохнуть немного от такой заботы, хорошо, что декреты небольшими были.
Лена в первый класс пошла! Самые большие банты первого сентября были у этой маленькой девочки на худеньких ножках. Цветы несла по улице так торжественно в тот день, мама с бабушкой наглядеться не могли. Жаль, Иван работал в этот день.
Много разных событий случилось за это время в семье, но главное всё решали вместе, скопом, последнее слово всегда оставалось за Иваном. Он был настоящим главой семейства, дом обставил полностью, для девчат два раза путёвки достал: один раз Аня и Лена вместе поехали в профилакторий, другой раз только Аня в летний лагерь. Заслужила! Учёбу подтянула в седьмом классе, по дому помогала, вожатой несколько раз была в пионерском лагере. Активной росла девочка, заметной, выделялась среди сверстников, а кто этого не замечал, могла наглядно продемонстрировать, иногда на кулаках, из-за чего не приняли её дальше в комсомол.
Она и не расстроилась, в восьмом классе и учёбу будто пустила на самотёк, всё мечтала уехать далеко, далеко отсюда и жить одной. И откуда только мысли такие у девчонки появились, ведь не обижал её никто, отдельная комната была у неё с Леной. Если вдруг свекровь или Иван построже к ней или ругать начинали, в этом особенно преуспевала Прасковья Андреевна – учёба для неё на первом месте была, поэтому и требовала с Ани больше нужного, Вера вступалась за сестру. Грудью вставала перед родными и оправдывала её.
- У неё переходный возраст, ей не хватает внимания, - уговаривала мужа Вера, - я-то постоянно на работе, а она со школы приходит и первым делом приберёт, нагладит, бельё снимет. Сложно ей Иван, сиротой быть при живой матери.
- Какая же она сирота? – бухтел равнодушно Иван. - Она же нам как своя… Выросла на глазах. Никто её никогда не отделял, как к остальным, так и к ней…
- Да, но она уже большая, - мялась Вера, - ей нужна…
- Ладно, напустила на неё! Носится, как все по улице, лишь бы дома ничего не делать, прямо угнетаем мы её. С одними пацанами бегает, ты бы на это обрати внимание, сама говоришь: немаленькая. А учиться, думает? Или сразу на работу в колхоз?
- Думает, и о работе думает. Этим летом на практику собирается в колхоз, хочет подзаработать немного. Сказала, на свёклу пойдёт, на прополку, как все!
- Правильно! Пусть привыкает к труду, - отметил Иван положительным жестом выбор свояченицы. Но ведь не нравилось ему, что грубит в последнее время Аня Прасковье Андреевне больше всех. Раз из дому сбегала после ссоры с бабушкой, до самой ночи где-то пропадала, уже собирались идти искать, сама пришла.
- Разве она не привычная? – удивлялась Вера, - я ж без неё как без рук.
- И то верно, - соглашался Иван и возвращался к разговорам о работе.
Казалось, ничего не могло повредить или расстроить крепкой и положительной во всех отношениях семьи главного агронома хозяйства. Славная, крепкая, советская семья, Аня немного выделялась норовом, но это временно и не такие трудности переживали.
- Ой беги, Вера! Беги! Скорее Верка!!! – ворвалась посреди рабочего дня в группу малышей Настёна - помощница бригадира в третьей бригаде. Отдышаться не могла девка, как загнанная лошадь в мыле. Жара такая, насилу домчалась до центра.
- Да что случилось?! - испуганно вытаращилась на неё Вера и воспитательница группы.
- Анька твоя председательского Кольку лупцует! Сцепились разнять не можем, намертво, как кошка в глаза ему кидается. Мужиков в бригаде нет, некого на помощь позвать. Драка затеялась такая! – подняла она руки вверх и сняла мокрый ситцевый платок с головы, - прямо в поле, - сползла она по прохладной стеночке на детский стульчик.
Вера на ходу скидывала передник, чепец, сбегая по лестнице на первый этаж, босая вылетела из прохлады детского садика на знойную улицу. Она не чувствовала горячего асфальта под ногами, не замечала острых камней, когда вывернула на другую улицу, чтобы скорее попасть на свекольное поле, благо оно было первым за селом. Растрепалась Вера, волосы взмокли и из пучка на затылке рассыпались по плечам. Вот и оно поле под палящим солнцем, где-то там в середине толпятся, кучкуются дети, Вере казалось, она слышит их крики.
Когда добежала, Анька уже сидела под бричкой с водой: платье разорвано, губа нижняя распухла, под носом кровь запеклась. Волосы, густые тёмно-русые паклей болтались на голове. Рядом с ней несколько девчат из её класса и других, успокаивали девчонку, поправляли платье.
Поодаль другая кучка, значительно больше. Там и ребята, девчата шумели, правда, главного бойца не видно в толпе, обступили парня, подбадривали, раны обрабатывали.
- Что это такое?! – повысила голос Вера, схватила сестру за руку и вырвала из стайки подруг Аню.
- Вера Васильевна! Вера Васильевна! – загалдели девчата в один голос, - Колька первый начал! Колька! Колька! Это всё Колька, - голосили они.
Аня стояла, опустив плечи, придерживая рукой разорванный подол старенького платья. Огоньки ярости блестели в её глазах на грязном от пыли лице.
- Пошли, - поволокла её за руку Вера, - домой.
- Сама дойду, не корова силком меня гнать! – выдернула Аня руку и утёрла нос.
- Что на тебя нашло?! – шептала сквозь слёзы Вера, - Как ты могла такое учудить в первый день работы! Ты хоть понимаешь, чем это Ивану грозит?! Разве так можно?! Как пацанка – уголовница! Он же младше тебя на два года, - причитала Вера, уводя Аню, оглядываясь на толпу поодаль. – Ты же взрослая уже… и такое!
Тут и Настёна прибежала, опять запыхалась.
- Ты это… не ругай девчонку сильно, он сам всё время её дёргал. Но бригадиру мне придётся доложить, сама видишь, сколько свёклы перемяли драчуны, - оправдывалась Настя, глядя на Аню. – С этими я разберусь и Игнатычу доложу о Кольке.
Аня так быстро зашагала с поля домой, словно и не было драки, не было сорокоградусной жары и платье на ней цело.
Наконец, из толпы старшеклассников поднялся тот самый худосочный Николай, не так уж он и мал в сравнении с Аней. Ох и досталось же ему, как бы к медсестре ни пришлось вести: лицо расцарапано, глаз заплыл фиолетово-чёрным отёком, рукав на футболке болтался почти на локте, нос распух.
- Иди, иди! – крикнул он вслед Аньке и снова присел на корточки, испугавшись тёти Веры.
Драку, разбирали в клубе на экстренном собрании, пионеры, комсомольцы и взрослые труженики села. Где это видано, чтобы парень поднял руку на девочку, Аня тоже хороша, урон хозяйству причинили своим безрассудным поступком. Досталось и тем кто подначивал. Оба виновника стояли на сцене, опустив головы, пока их порицали на глазах старших, одноклассников и остальных ребят. Заставили объясниться, извиниться и пожать друг другу руки, обещали подыскать для них штрафные работы. Не было дружелюбным рукопожатие, не было и честности в объяснениях, а дома досталось обоим по полной.
Кольку отец впервые в жизни отлупил ремнём, как ни изворачивался он. Ане пришлось ещё несколько дней слушать сестру, бабушку, и даже душный дядя Ваня не удержался отчитать её, он в первый же день возмутился:
- Под домашний арест! Не выпускать за ворота, если она как собака кидается на людей! Ты хоть понимаешь, с кем драку затеяла? – крутил он указательным пальцем, перед её носом. - Говори! Говори, из-за чего сцепились как псы?! Ты же девочка, будущая мать! Да… - нервно шагал он по кухне от стены к стене, - гены не вырубить топором.
Аня, отвернувшись, молчала, вырисовывая круги носком на полу, впрочем, Николай отцу тоже не признался, из-за чего драка случилась. Подростки молчали, даже те, кто в курсе был произошедшего.
- Ваня, не смей! – вступилась Вера за сестру и за себя тоже, - это-то здесь при чём?!
- Да ну вас! – махнул он рукой и выскочил как ошпаренный из дома. Прасковья Андреевна помчалась за ним.
Вера смотрела на сестру жалко её, но откуда только в ней столько спеси.
Лена тихо прошла на кухню, подошла к Ане и беззвучно обняла её чуть ниже талии. Вымахала Аня, под стать старшей сестре, только характер другой, вспыльчивая, дерзкая, палец в рот не клади.
- Ну, что молчите? – спросила Вера у девочек вздохнув. Аня крепче прижала к себе Лену. – Мне больше нечего добавить! Ты наказана! Ни на какие работы в колхозе тебя уже не возьмут, опозорила, называется.
В большой комнате заплакал Тимофей в кроватке, Вера вышла.
- Ань? Чего это они все на тебя накинулись? Разве ты виновата? Он же первый начал, - смотрела на неё снизу вверх своими большими голубыми глазами Лена, та лишь плечами пожала.
Прасковья Андревна вернулась через несколько минут, когда Вера кормила маленького внука на кухне, а девчата закрылись у себя.
- Защищаешь сестру?! – с порога начала свекровь с особой строгостью в голосе. – Давай! Продолжай! Посмотрим, к чему это приведёт! Аня переступила все границы, она обнаглела, она… она… хамка, бессовестная, неблагодарная…
- Она повзрослела, - спокойно перебила её Вера, - она моя сестра! И будь этот Николая её ровесником, я бы добавила ему от себя! – подняла Вера глаза на Прасковью Андреевну, у второй аж губы задрожали. – Аня наказана, она получила по заслугам, чего ещё вы хотите? Чтобы я её избила и в погребе заперла на неделю? – с сарказмом спросила Вера.
- Вот значит, как! – свекровь резко развернулась и пошла в свою комнатушку, Иван специально переделала веранду для матери, чтобы у неё было отдельное пространство, возраст всё-таки.
Вера сложила на руки голову, на столе, как же она устала от нападок свекрови на сестру, намёков на её мать. Прасковья Андреевна изо всех сил старалась сделать из Ани лучшую из лучших, а Аня сопротивлялась как могла, крайней всегда оставалась Вера, выслушивая долгие и нудные упрёки от свекрови.
Тимоша уплетал обед за обе щёки.
- Вот! – ворвалась как ветер Прасковья Андреевна в кухню и бросила пачку писем на стол перед снохой. – Полюбуйся на благодарность от сестрёнки! Смотри читай, что смотришь на меня так?
- Мама, что это? – быстро переводила взгляд Вера то на письма, то на свекровь.
- А ты читай! И не смотри на меня так… я тебе не Аня, - подтолкнула она ближе к ней несколько конвертов.
Вера только и успела прочесть: область, район, улицу, сердце бешено забилось в груди Веры, в строке «от кого» значилось: «от мамы». Моментально её всю заполнила злость, почти ненависть.
- Что это? – не смела дотронуться она до конвертов, - как же так Прасковья Андреевна? - вдруг перешла Вера на официальный тон.
- А ты смотри туда, а не на меня так! Сестра твоя давно в переписке со своей мамашей! Вот откуда корни растут, – упёрлась она руками в стол и склонилась над письмами. – Того и гляди в гости заявится дорогая сватья, - дрожащими губами насмехалась свекровь.
- Вы рылись в её вещах? – задыхалась Вера от негодования, - вы… педагог… Мама?!
- Вот не надо на меня так смотреть и давить на мою профпригодность, я в своём доме, у меня внучка растёт, внук, а тут не сегодня завтра жди гостей. Да и сама Аня того и гляди в подоле принесёт.
Посреди разговора в кухню ворвалась Аня, в слезах, начала кричать.
- Где они?! Как ты посмела? – орала она на Веру, увидев письма перед ней. – Гадина! Вот значит, как?! Роешься в моих вещах! Ты такая же... – ткнула она пальцем в «бабушку», - всю жизнь перед ними пресмыкаешься, меня к этому приучала, а они об тебя ноги вытирают! Ненавижу! Ненавижу вас всех! – раскидала письма по комнате Аня и выбежала из дому.
- Аня, стой! - кричала Вера, но её никто не услышал. Маленький Тимофей испугался криков в доме и начал хныкать, бабушка кинулась спасать его от родной матери и тёти взяла на руки. Вера стояла в растерянности, не зная, куда бежать.
Письма, те самые письма, из-за которых Аня взбесилась, валялись по всей комнате. Вера присела на корточки и начала собирать их; на некоторых стоял штамп годом ранее, три месяца назад, три года назад! Почерк неровный, вдавленный на конвертах, они вскрыты и измяты, видно, не один раз перечитывались. Сколько же лет длилась эта переписка? И как Аня умудрялась скрывать её так долго.
- А ты почитай, почитай, - не унималась свекровь, - посмотри, что пишет о тебе сестра, о нас, не стесняйся, тебя это приведёт в чувства, - качала она на руках любимого внука, - а то заступаешься…
- Прасковья Андреевна… - обессиленно склонилась над письмами Вера, сидя на полу, слов уже не хватало, слишком много навалилось за один раз.
Вера собрала и отнесла письма в комнату к девочкам, уютную небольшую комнату с двумя окнами, с новой мебелью и множеством полок с книгами на стенах. Лена забилась в уголок на кровати и тоже осуждающе смотрела на маму. Она любила Аню, они секретничали, они проводили вместе всё свободное от учёбы время, Лена выросла на руках у Ани. Дочка знала об этих письмах.
Впервые за несколько лет в доме агронома ужинали молча, склонив головы над тарелками. Ели только мужики, отец и сын, и бабушка остальные поводили ложками по тарелкам, глядя на пустое место, где обычно сидела Аня.
- Ничего, прибежит! – самодовольно говорила Прасковья Андреевна, - куда она денется? Поиграет в обиженку и вернётся, - усмехнулась она, поправляя салфетку на коленках у внука. Вера встала из-за стола и вышла.
Воспитывать надо лучше, строже! А вы распустили, волю дали, и в таком возрасте, когда надо держать всё под контролем. Вспомни Иван, - обратилась она к сыну, - разве таким ты был в старших классах? А всё воспитание и наследственность.
Сын ничего не ответил, молча доел и вышел, воздуху не хватало, окна нараспашку, но воздух стоит не двигается отойти не может от дневного зноя.
Аня не вернулась ни в этот вечер, ни на следующий день...
- Вот где её искать?! – волновалась Вера ночью в постели. Окна нараспашку, сверчки стрекочут, собаки лают по очереди от начала улицы до конца, будто перекличка у них. Председательский Байкал выбивается из общего хора своим громовым басом.
- У подруги небось осталась у Нинки Тимирязевой, они же вроде дружат… - весь в сомнениях перевернулся на спину Иван и вздохнул. Ему бы выспаться, день и так выдался насыщенным, а не за девчонкой-малолеткой бегать. – Отправила бы её к матери для сравнения, поживёт, поглядит и прибежит, как миленькая, не сомневайся.
- Иван, она не помнит как мы жили, думает, что мама хорошая, а то было временное помутнение. Любой человек тянется к родителям и стар, и молод, а дети и подавно.
- Ну, завела… - сел Иван на край кровати и спустил ноги на пол, сон пропал, комары одолевали, прохлада ночная никак не шла, земля так и дышала жаром. – Прям её здесь обижали?!
- Нет, я не об этом. Пойми, кормят и относятся хорошо, и в детском доме, но мамки там нет. Вань, сходил бы ты поутру к Тимирязевым.
- Не-е-ет! Ещё я за ней не бегал! Ещё один такой номер, как на поле и я сам её отправлю восвояси! Больно ты носишься с ней, а она вон какая стала, - загадочно сказал Иван.
В тёмной комнате повисла тишина: напряжённая, давящая тишина.
- А меня за что отправишь восвояси? Чем я должна провиниться? – вдруг раздался голос Веры в темноте. – Чем я должна не угодить?
- Не начинай! Не хватало и нам поругаться из-за этой девки.
- Она моя сестра, я её не оставлю! Слышишь! Понадобится, с ней поеду, но не оставлю.
- Оставишь, куда ты денешься, - кряхтя забирался Иван опять под простыню в постель, - придёт время, отпустишь! Хотя, я бы не стал, уж больно гонору в ней много. Не будет же она всю жизнь рядом с тобой. Ладно давай спать, мне на работу завтра и тебе. Утром сама беги к подружке йеной, тебе как раз по дороге, - зевнул Иван, отвернулся и будто засопел сразу. И как у него так быстро получается засыпать.
Вера этой ночью глаз не сомкнула: ну где она, почему не пришла? Хоть бы не учудила фокус какой-нибудь. Всякие мысли крутились в голове у Веры, с первыми петухами только и приснула чуть-чуть, но тут же подскочила, помня, что ей к Тимирязевым забежать надо.
Утро как утро, ничего нового. Всех накорми, на работу и в садик собери, Прасковья Андреевна была в образе, не то обижена, не то оскорблена поведением Ани. Ей хотелось добавить ещё несколько слов за чаем, к сказанному вчера, но Вера носилась по кухне, ублажая всех. Иван сидел не выспавшийся, угрюмый, одна Лена сидела спокойно за столом, но не ела. Она остаётся сегодня дома одна за старшую, если Аня объявится, прибежит к маме на работу скажет, а завтра уж пойдёт в школу на практику.
Вера убежала из дому первая с маленьким Тимофеем. Через три дома ниже свернула налево, потом проулком вверх минуя большую яму на дороге, направо вот и дом подружки Ани. Нина больше всех заступалась за неё в поле. Вера постучалась в калитку, видно, во дворе уже хозяйничали: кричала домашняя птица, выпрашивая корм, звенели железные вёдра, пёс лениво волоча свою цепь по проволоке через весь двор, не гавкая, добежал до калитки, завидев незнакомого человека, всё-таки залаял протяжно. На крыльце показалась Нина, крепкая, приземистая девица с толстой косой на плече поверх светлого ситцевого платья, наверняка на работу собиралась, на свёклу.
- Нина, Нина! – крикнула Вера через калитку, держа за руку Тимофея, - позови Аню, она у тебя?
Нина посмотрела в сторону хоздвора и спустилась с крыльца к ранней гостье.
- Тёть Вер, не было её у меня, - ответила Нина, завязывая косынку на затылке. – А с чего вы взяли?..
- Как не было?! Вы же дружите?
- Да не было, тёть Вер, - удивлённо смотрела Нина своими маленькими глазками на Веру Васильевну. – С чего это вы придумали?
- Но… Но ведь больше не к кому? – застонала Вера и пошла прочь от дома. Скорее, скорее на работу, сына оставить в группе и искать её! К участковому или сразу в район в милицию. Тимофей еле поспевал за мамой и её мыслями, она почти бегом шла в сторону садика, дёргая его за руку, чтобы не отставал.
Оставив сына, она помчалась на бригаду, вдруг Аня вышла на работу, вдруг решила отработать штраф. Но бригадир и вожатая учеников смотрели на Веру так же, как Нина несколько минут назад. Не дождавшись ответа, Вера помчалась к участковому – закрыто: «Уехал в район» красовалась записка на двери. Ещё немного и Вера забьётся в истерике, куда бежать? Где искать? Что делать?
И тут она осознала, что много и не знает о сестре. Знает, что учится хорошо, дома помогает, приятельницу единственную знает и то, только потому что, Нина заходила за Аней иногда. Вот, пожалуй, и всё! Так чем же она лучше родной матери? Что дала она сестре? Кров и пищу? А ведь Вера жила на таких же основаниях в собственном доме с матерью и отрабатывала своё проживание, как могла.
Мысленно пыталась оправдать себя, мол, всё время работаю, дома дел невпроворот, дети маленькие, но угрызения совести подтачивали её изнутри, пока она металась по селу в поисках Ани. В школу Вера не решилась сходить, там Прасковья Андреевна, она бы отправила Аню домой.
Старшая сестра поспешила на остановку, надо ехать в Курсавку, может, там и участкового встретит, а нет, так в милицию прямиком. Вера уже подходила к бетонному прямоугольнику раскалённой от утреннего солнца остановки, машина Игната Захаровича проехала мимо, остановилась и резко сдала назад.
- Что случилось? Почему вы не на работе в такое время? – кричал он из-за руля пригнувшись, чтобы лучше видеть Веру. Вид у неё, конечно, как в тот раз, когда она разыскивала мужа, едва приехав на место.
- Да, Аня пропала, не ночевала дома.
Чёрная Волга резко встала, председатель вышел.
- И что же вы только спохватились? Во дают! Вот взбрыкивает молодёжь! – качал головой Игнат. - Садитесь, скорее, надо ехать на вокзал. Мой Колька тоже к мамке собирался, как получил на бобы, так я его с автобуса снял вечернего.
- Как? – чуть не расплакалась Вера. Неужели Аня на такое решится? Она ведь маленькая ещё.
- Садитесь, не мешкайте, едем! – командовал председатель и сам вернулся на за руль.
Они мчались в район, обгоняя колхозные машины, и трактора, тёплый ветер в открытые окна трепал волосы и блузку Вере, Игнат придерживал свою кепи, чтобы не унесло ветром. Поговорить бы, да не в себе соседка.
- Не переживайте, она могла только электричкой в город, поезд только через час, успеем, а нет, поедем в город. Ночными она вряд ли бы уехала, хотя к то её знает… - участливо улыбался председатель, - да не переживай! – случайно взял он Веру за руку. – Объявится. Возраст у них сейчас такой – море по колено.
- Вы не понимаете!
- «Ты»! Который год дружим, а ты всё выкаешь, будто на приёме у меня. Что же Иван вчера вечером не пришёл? По горячему оно легче было бы, сыскать…
Аня спала на твёрдом сидении вокзальных кресел, поджав под себя ноги, в зале ожидания районного вокзала. Головка откинута назад, курточкой прикрыты колени.
- Ань, - тихо сказала Вера и подсела рядышком, сестра встрепенулась, проснулась и спустила ноги с неудобного, скользкого кресла.
Уборщица намывала полы в небольшом зале ожидания, ворча что-то себе под нос, свежо в помещении с высоким потолком, с лепниной, пахнет мокрой тряпкой. Несколько человек позади, напротив, у окна ожидали двенадцатичасового на Москву. Рюкзаки, баулы, чемоданы на полу – всё мешало недовольной уборщице.
- Ань, поехали домой, - Вера хотела взять за руку сестру, но Аня одёрнула руку.
- Отправь меня к матери! Оправь, не нужна я тебе, меня нельзя здесь оставлять! Отправь, – твёрдо сказала она. - Не хочу выслушивать, что я им всем обязана! Я- плохая, видишь сколько бед от меня, оправь. Купи мне билет и отпусти, - умоляла Аня. – Мне без документов не продают.
- Ну, пойдём в кассу, может, ещё успеешь на поезд, - спокойно поднялась Вера из кресла и снова протянула ей руку, Аня замерла от удивления. Не ожидала она такой реакции от сестры, думала, Вера будет ругаться, умолять остаться, кричать наконец, а она…
Аня в недоумении смотрела на старшую сестру.
- Что сидишь? Пойдём же, - тянула Вера руку, - адрес у тебя есть, правильно? Мама будет тебе рада, ждёт наверняка, приглашала? – спросила Вера, догадываясь, что никто её не звал, мама могла только денег просить и жаловаться на жизнь тяжёлую. Аня отвернулась. – Пошли. Поживёшь лето с мамкой, мы тебе уже изрядно надоели. Лена, потом Тимофей, Прасковья Андреевна, школа, сад, огород! Я тебя понимаю, - кивала убедительно Вера, не глядя на сестру, направляясь к кассе в соседнее помещение, - съезди отдохни! Там нет огорода, сейчас каникулы, город опять же, всегда интереснее. Живёт она сейчас где? – резко повернулась Вера к сестре, - в том же бараке? Или переехала? С дядей Геной или с другим?
Когда я была маленькая, дяди менялись часто, мне хорошо запомнился только дядя Сеня. Мы тогда в деревне жили в большом бабушкином доме и мать меня попрекала каждый день, что из-за меня она перебралась в ту дыру и я ей жизнь испортила. Тот Сеня добрее был, он хотя бы не попрекал меня в собственном доме, в город раз свозил, мороженое купил.
А места там знаешь, какие красивые? – заблестели от слёз глаза у Веры, голос задрожал. Обе стояли у касс и смотрели друг на друга. – Дом, такой большой, деревянный, лес густой за деревней и ягод там немерено: голубика, морошка, княженика, много разной. Я с мальства собирала и в магазин сдавала, мамке на бутылку. Нет… она не сразу пить начала, это потом, когда тобой забеременела, и пить, и курить, стала как мужики на лесопилке. Тебе повезло родиться здоровой, Бог миловал.
А потом появился и этот дядя Гена, дом бревенчатый мамка продала, с крылечком и деревянным козырьком, - с грустью вспомнила Вера, - а деньги пропили, не успели в город переехать. Да, да! Только вот думает, что я их припрятала, для этого и приезжала, когда меня душила, - помнишь? – заглянула Вера в глаза сестре, Аня совсем поникла, подбородок уже почти прижался к ключице. – А тебя она не обижала, - продолжала Вера, - не было её, она же работала всю жизнь, для нас старалась, - усмехнулась Вера. – Вот и была ты сначала со мной, потом с бабой Дусей – соседка наша, бывшая, молоко нам продавала втридорога, потому что в долг всегда. Мать только и расплатилась с ней, как дом продала.
А барак ты уже помнишь, ну ведь помнишь? - встряхнула Вера её за плечо.
- Девушки, - послышался мужской голос рядом, - вы билеты брать будете? Не задерживайте.
Вера с Аней немного отступили в сторону, послышался недовольный ропот, три человека уже стояли за ними к кассе и ждали, когда же они купят билеты. Странно, что кассир их не отругала ещё.
- Ну что Аня, брать билет? Поедешь, проведаешь? Мамке сейчас наверняка нужна забота, здоровье-то уже не то, деньги нужны.
- Ты всё-таки их читала? – подняла глаза Аня.
- Нет, зачем, я её хорошо знаю, и ты узнаешь, вот погостишь у неё и обязательно узнаешь! Может и остаться захочешь, учиться там поступишь, почему нет?! Я же училась и работала, нас с тобой кормила, ещё и мамке перепадало на бутылку! Один раз ей удалось выманить у меня всё, что я копила на комнату, на лечение твоё выклянчила и пропила, - спокойно, без сожаления рассказывала Вера. - Ну что, время уже, через полчаса поезд, брать билет? Или сначала за вещами домой?
Аня испуганно посмотрела на Веру, старшая сестра вполне серьёзно достала кошелёк из сумки, начала искать документы.
- Я домой, - сквозь зубы пробубнила Аня.
- Хорошо, сейчас только документы достану, - возилась Вера в сумке, - вот же они, как знала, не доставала, ну пошли, попробуем взять, чтобы недолго ждать пришлось в столице.
- Нет, я здесь, - повторила Аня.
- Что?
- Я тут, а потому учиться пойду на проводницу или на курсы шоферов, - ответила Аня, глядя в высокое окно вокзала.
- Ну ладно, постарше станешь, навестишь маму, а сейчас надо отработать за то, что натворили с Колькой. Хочешь, Ивана попрошу или председателя, чтобы вернули тебя на свёклу? На бахчу, пойдёшь? Игнат Захарович говорил, что нужны там люди на уборку урожая. С Иваном и будешь ездить каждое утро, надо же показать что ты исправилась.
- Сама справлюсь без дяди Вани и этого… - зло кивнула она на окно, видя председательскую Волгу.
- Тогда пошли, мне ещё на работу вернуться надо, - Вера решительно направилась к выходу.
- Вер, - схватила её за руку сестра уже на перроне, - Вер, почему ты так слушаешься Ивана, веришь ему? – странно смотрела она на старшую сестру.
- Он мой муж, почему я ему должна не верить? Он добрый, ответственный, много работает, для дома старается, честный…
Аня опустила голову и усмехнулась.
- Вер, уедем отсюда, все вместе! Ты, я, Лена и Тимофей, - по-детски наивно говорила Аня, - ты же не испугалась один раз забрать меня и уехать от мамы? Вер, давай?!
- Ань, что такое говоришь? – испугалась сестра, - Иван — отец моим детям, у нас семья, дом, работа. Что на тебя нашло? – Вера видела странный взгляд Ани, широко распахнутые глаза, она очень изменилась после той драки. – Говори, Ань?!
- Нечего говорить, - стиснув зубы ответила она. – Я всё равно скоро уеду, только десятый класс окончу и уеду! Выучусь и мамку к себе заберу, вот увидишь! Она исправилась, она пить бросила, она болеет много, она скучает, - оживилась Аня, строча вслед старшей сестре. Она верила во всё что писала ей Зина.
- Делай как знаешь, там я уже запретить тебе не могу. Она денег просила? – повернувшись, на ходу спросила Вера.
Аня не ответила, сделала вид, что не услышала вопроса. Зина в каждом письме просила, хоть рубль, хоть копейки, на лекарства, на лечение. Откуда же было знать дочери, что лечат везде бесплатно.
фото автора
Домой ехали молча, один Игнат балагурил, улыбался, пытался рассмешить Веру, она сидела рядом сама серьёзность, как на собрании в честь очередного съезда партии. Аня уткнулась в окно на заднем сидении, задумчивая, грустная, совсем не хотелось ей возвращаться, но и ехать ей было некуда.
Аню оставили дома, взрослые поехали на работу. Дальней улицей ехал Игнат в центр на работу и вообще хотел заехать на пасеку, срочно понадобилось.
- Вера Васильевна, ты ведь всё равно отпросилась с работы, - по-дружески, по-простецки уговаривал её Игнат. – Поехали, ты ведь ещё никогда не была на нашей пасеке? Они сейчас за МТФ стоят, мёд качают.
- Нет, отвезите меня на работу или оставьте прямо здесь, - запротестовала Вера, - мёд я с детства не люблю. Нет! Я обещала ещё вернуться на работу.
- Да что же ты такая упёртая, - стукнул по рулю своей лапой председатель, скулы его нервно заходили на лице. – Что же я тебе плохого-то сделал? Да и хорошего мало, почему же от меня шарахаешься чуть ли не с первого дня?! В гости к вам ходить не хочется, вечно убегаешь, к столу не присядешь, - бурчал он. - Чем не угодил я тебе? – остановил он машину на пыльной дороге за станицей.
- А вы и не должны мне угождать, и я вам... За помощь спасибо, в который раз выручаете, но дружбу нам с вами водить не стоит. Что скажут люди, Иван, - отвернулась Вера от него и грустно смотрела на пожелтевшее поле пшеницы.
- Иван?! Иван?! Да ничего он не скажет! Молишься ты на своего Ивана, а толку?! Разве с дурным умыслом я?! Нравишься ты мне! Нравишься, как баба! С первого дня. Но я же не посмею… если ты сама… - он слегка коснулся её руки.
Веру затрясло всю.
- Игнат За…ха…
- Игнат!
Мимо проехал колхозный ЗИЛ и посигналил председателю, Игнат не ответил, просто ждал, когда улягутся клубы пыли.
- Вот видите! Теперь неизвестно что говорить будут, я пойду, - Вера открыла двери и собиралась выйти в поле.
- Не надо, сиди, - весь напрягся Игнат, завёл машину и начал её дёргать, разворачивая на месте.
Довёз он Веру Васильевну в целости и сохранности, никто её не хватился в этот день в саду, сама же отпросилась до конца дня, за Тимофеем ждали Прасковью Андреевну. Вера не стала напрашиваться на работу, забрала сына пораньше и пошла домой.
Выйдя с работы, оглянулась - председательская машина стояла у клуба, плавясь у дороги от полуденной жары.
Источник Группа автора https://ok.ru/rasskazyi КОПИРОВАНИЕБЕЗ РАЗРЕШЕНИЯ АВТОРА - ЗАПРЕЩЕНО