Комментарии
- 29 июн 09:41Очень интересный рассказ, прочла на одном дыхании! Такой лихо закрученный сюжет и хорошая позитивная развязка
️
Автору большая благодарность
- 29 июн 16:40Есть не состыковки, но рассказ сам по себе интересный. Автору спасибо!
Для того чтобы оставить комментарий, войдите или зарегистрируйтесь
Житейские истории
:Житейские Истории
Узнав страшную тайну мужа, жена решила развестись через 10 лет брака, но она и не представляла, как обстоят дела на самом деле… (6/6)
https://ok.ru/group/70000003917036/topic/158047067127276
Наташа стояла у плиты и бездумно мешала ложкой в кастрюле. Не потому что надо было готовить — просто руки искали хоть какое-то дело. В комнате было на удивление тихо. Василиса ушла в свою, и за закрытой дверью не доносилось ни звука. Ни шагов, ни цокота клавиш, ни шороха книг. Ни звука — и от этого в голове звенело.
Прошло всего три дня, а казалось — целая вечность. В доме стояла непривычная тишина: не гнетущая, но осторожная, будто все боялись задеть что-то хрупкое. Наташа ходила на цыпочках, Борис то и дело выглядывал в коридор. А Василиса… она была рядом, но как будто в каком-то своем, тихом пространстве.
Вроде бы все хорошо. Ни истерик, ни упреков, ни резких слов. Василиса вела себя, как обычно, разве что взгляд у нее стал как-то… глубже. Будто за сутки выросла лет на десять.
— Она не плачет, не сердится, не задает вопросов, — шептала Наташа мужу на кухне, когда думала, что дочь не слышит, — как будто приняла все… А вдруг она просто делает вид? Вдруг ей больно, а она молчит?
Борис вздохнул, пожав плечами.
— Она сильная, но это слишком… слишком много для ребенка. Может, надо поговорить с ней?
— Думаешь, она сама не понимает, что мы на нее смотрим как на фарфоровую? Я боюсь навязываться, но и молчать — еще страшнее.
На следующий вечер, когда ужин закончился, и Василиса встала было идти к себе, Наташа позвала ее.
— Вася, подожди. Сядь, пожалуйста. Нам с папой надо с тобой поговорить. Совсем чуть-чуть.
Василиса остановилась, улыбнулась — устало, но тепло — и села обратно за стол. Борис сел рядом, положил руку ей на плечо.
— Слушай… Мы все это время только и делаем, что смотрим на тебя, и не нарадуемся. Но и тревожимся. Ты такая… спокойная. Слишком спокойная.
— Мы не хотим лезть в душу, правда, — добавила Наташа, — просто скажи честно. Тебе больно? Обидно? Страшно? Может, ты не хочешь нас ранить, поэтому молчишь? Поделись с нами...
Василиса посмотрела на них. Несколько секунд — молча. Потом вдруг встала, подошла к Наташе и обняла ее, уткнувшись носом в плечо.
— Мам, пап… все хорошо. Правда. Я не делаю вид. Просто я все это внутри пережила… быстро, и как-то — легко. Странно, да?
Она села обратно, глядя то на отца, то на мать.
— Я думала, что буду злиться, обижаться, что-то искать, копаться, когда узнаю о своем происхождении когда-нибудь… Но когда я все услышала, знаете, что я почувствовала?
— Что? — прошептала Наташа.
— Облегчение. Тепло. Словно внутри что-то наконец стало на свое место. У меня есть родные. Есть корни. И они — вы. Вы не врали мне, вы искали правду. И рассказали ее мне. Разве может быть ближе, семья?
Борис провел рукой по лицу, будто стирая напряжение.
— Ты у нас невероятная…
— Нет. Я просто ваша дочь. Настоящая. И не важно, где я родилась, кто меня родил. Я — Василиса Борисовна. Точка. И я никуда не денусь. Не убегу. Не отвернусь. Я с вами. И всегда буду.
Наташа не выдержала, прижалась к ней, зарылась носом в ее волосы.
— Господи, как же я тебя люблю…
— А я — вас, — тихо ответила Василиса, — спасибо, что вы у меня есть. И за правду — спасибо тоже. Только не переживайте так. Все хорошо. Честно.
Они сидели в тишине, уже не неловкой — теплой. Такой, как бывает только у настоящей семьи.
⠀
— Мам, — сказала Василиса вдруг, — а я могу… увидеть ее родителей? Ну… тех, кто бабушка и дедушка, если я от Лены?
⠀
У Наташи дрогнуло сердце.
⠀
— Конечно. Если ты хочешь, мы съездим.
⠀
— Я хочу. Хочу им сказать спасибо. За маму. За то, что я теперь знаю, кто я.
⠀
Наташа подошла и обняла ее крепко-крепко.
⠀
— Ты моя девочка. Самая настоящая.
Наташа с Борисом специально взяли отгулы на работе и тщательно подготовились к поездке на родину Бориса. Им предстояла втреча с родителями Елены и Бориса. Они не знали, чем закончится эта встреча. Не будет ли для Василисы это слишком тяжелой встречей? Сможет ли она простить дедушку с бабушкой за то, как жестоко они обошлись со своей родной дочерью, отказавшись ее поддержать и помочь, что в итоге повлияло на жизнь самой Василисы, попавшей в детский дом, сменившей его на семью, которая не смогла ее полюбить и вернувшей ее обратно, как ненужную игрушку.
В глазах Бориса Наташа иногда ловила страх и тревогу.
— Ты уверен, что хочешь поехать? — в один момент спросила она, — слушай я могу с Васей поехать сама, если тебе тяжело. Ничего страшного, мы справимся вдвоем.
— Нет, Наташ, хватит бегать и прятаться от прошлого, с котором я не виноват, — твердо сказал он, вздыхая, — я поеду с вами, смело, подняв высоко голову пройду по улицам. Я должен это пройти, чтобы окончательно отпустить прошлое и, чтобы онон отпустило меня.
Наташа ласково улыбнулась, похлопав мужа по плечу.
— Хорошо... Если ты уверен, что так тебе станет лучше и призраки прошлого тебя отпустят. Мы будем рядом.
Утро поездки выдалось ясным, хоть и прохладным — тонкие облака лениво плыли по небу, а солнце едва начинало припекать. Машина мягко катилась по трассе, солнце ласково заливало салон теплым светом. Наташа сидела на переднем сиденье рядом с Борисом, а сзади, у окна, тихо листала плейлист в телефоне Василиса. Музыка не играла — только шелест шин по асфальту да редкий гул встречных машин напоминали, что они в пути.
Дорога лежала через поля, которые уже начинали желтеть — июль шел к концу, но трава еще стояла высокая, плотная. Иногда попадались небольшие лесочки, и тогда солнце рябило сквозь листву, будто играло с пассажирами в прятки. В этих краях воздух всегда был особенный — пах свежескошенным сеном, нагретой пылью и чем-то еще — трудноуловимым, но родным.
— Давненько я тут не был, — тихо сказал Борис, не отрывая взгляда от дороги, — все знакомое, вроде бы, а сердце все равно екает.
Наташа взглянула на него и слегка улыбнулась.
— Все-таки это твои места. Здесь все началось.
— И теперь все заканчивается, — отозвался он, — по кругу. Только, слава Богу, — не трагично, а по-человечески.
Они ехали дальше, мимо полей, редких деревень с облупленными заборами и пыльными остановками, где никого не было. Изредка на горизонте появлялись линии электричества, а где-то вдалеке вспыхивала крыша церкви или искривленный крест на кладбище.
— А вы представляете, — раздался голос Василисы сзади, — если бы все это не всплыло? Если бы мы ничего не узнали?
Наташа обернулась через плечо.
— Даже думать не хочется. Все случилось вовремя. Как будто судьба подгадала, чтобы не позже и не раньше.
Василиса кивнула, глядя в окно.
— А мне кажется, что моя настоящая жизнь только началась.
Они снова замолчали, каждый погруженный в свои мысли. Машина продолжала катиться вперед, и за очередным поворотом показалась табличка с названием города. Родной город Бориса. И теперь — частичка родного и для Наташи, и для Василисы.
Дом, в котором жили родители Лены, стоял чуть на отшибе — аккуратный, старенький, с палисадником, заросшим цветами, как в детстве. Наташа заметила, как Василиса с интересом оглядывается по сторонам, хотя и старается держать серьезный вид. Она сжала ладонь мамы, крепко, до боли, но Наташа не одернула руку. Только улыбнулась.
⠀
— Ты не обязана ничего чувствовать, если не хочешь, — тихо сказала она, — просто будь собой.
⠀
Василиса кивнула. Им открыла женщина в платке, с выгоревшими от времени глазами, но ясным взглядом. Бабушка. Мама Лены. Позади нее появился и дедушка, высокий, худой, опирающийся на палку. Они не произнесли ни слова. Только смотрели. Смотрели — и, кажется, не верили.
⠀
— Здравствуйте, — сказала Наташа первой, — это… она. Василиса. Ваша внучка.
⠀
Бабушка зажала рот рукой. Дедушка шагнул вперед, хотел сказать что-то, но только выдохнул:
— Рыженькая… как Леночка. Один в один.
⠀
Тишину нарушил перепуганный, почти детский голос Василисы. Она подошла к ним неспешно, сдержанно, но взгляд у нее был мягкий.
— Здравствуйте, — тихо сказала девушка.
Бабушка вскинулась, встретилась с ней глазами, и вдруг слезы хлынули без предупреждения.
— Прости нас, доченька… Мы были слабыми. Мы испугались всего, и себя, и жизни. И ты... ты не заслужила того...
— Я не держу зла, — перебила Василиса. Голос звучал уверенно, хотя в глазах стояли слезы, — правда. Все, что было — было. Но теперь я знаю правду. Я знаю, кто моя мама. И я знаю, кто вы. Я просто хочу, чтобы вы были рядом. Чтобы мы могли... стать родными. Если вы не против.
Бабушка вскрикнула тихо и притянула ее к себе, обняла, как будто боялась, что та исчезнет, если отпустит. Дед сделал шаг ближе, положил руку на плечо внучке и молча кивнул — крепко, твердо, с благодарностью.
— Мы постараемся все исправить, — хрипло сказал он, — как сможем.
— Мне просто надо немного времени, — ответила Василиса, — но я правда хочу с вами быть ближе. Очень.
Они сидели на кухне, пили компот из крыжовника, ели пирог. Все были немного растеряны, но и облегчены. И все же что-то было в этой тишине — почти священное. Как будто речь шла не о простом визите, а о восстановлении какой-то сломанной связи, о возвращении того, что давно считали безвозвратно утерянным.
⠀
— Мы ведь для Лены тогда вместе сделали украшение для приданого, — неожиданно сказал дедушка, — особенное. С бриллиантом. Хотели ей на свадьбу подарить, когда она замуж будет выходить. Но все случилось… украли все, что могли, а эту вещь я спрятал. Ни милиция, ни эти подонки не нашли. Я сохранил. Все это время.
⠀
Он встал, пошел в другую комнату. Вернулся с маленькой коробочкой, потертой, старомодной. Внутри — тонкое колье с подвеской, сверкающей, как капля росы в лучах утреннего солнца.
⠀
— Теперь оно твое, Васенька. Это тебе от нас с мамой...
⠀
Девочка осторожно взяла украшение, не как подарок — как реликвию. Как часть истории, которую теперь знала. Она не плакала. Но в глазах у нее было что-то большее — осознание. Понимание.
⠀
— Спасибо, — сказала она, — я буду его беречь.
⠀
Позже, выходя из дома, Наташа услышала, как бабушка сказала деду:
— Она будет за нас помнить. Лена будет через нее жить.
⠀
И Наташа знала — именно так и будет.
После визита к родителям Лены, семья решила навестить и других бабушку с дедушкой, познакомить в живую их с внучкой. Они, конечно, видели Василису по видеосвязи несколько раз, но тогда она была для них чужой девочкой, которую сын с невесткой взяли из детского дома. Особых эмоций к девочке они никогда не испытывали, никакой связи не чувствовали. Да, конечно, они не относились к Василисе плохо, даже передавали подарки на все праздники, но теперь они знали правду — Василиса им кровная внучка, рожденная от второго их сына, погибшего по своей глупости, разбившего им сердце своим образом жизни.
Когда машина подъехала к старенькому дому, где жили родители Бориса, воздух словно задрожал от ожидания. Наташа поглядывала на мужа — тот напряженно сжимал руль, будто это могло удержать эмоции внутри. Василиса молчала, глядя в окно, но в ее глазах читалась не тревога — а странное, глубокое волнение, как перед чем-то важным.
Дверь подъезда открылась еще до того, как они успели подняться на крыльцо. Мать Бориса стояла на пороге, прижимая руки к груди, глаза блестели от слез. Отец появился следом — строгий, сдержанный, как всегда, но сейчас в нем чувствовалась какая-то торжественность.
— Васенька… — прошептала свекровь, делая шаг вперед, — можно я тебя обниму?
Василиса кивнула и шагнула навстречу. Объятие вышло неловким, дрожащим, и все же — по-настоящему теплым. Женщина с трудом сдерживала рыдания.
— Мы столько лет не знали… Мы и представить не могли, что ты… что ты рядом, — проговорила она, уткнувшись носом в рыжие волосы девушки.
Отец подошел чуть позже. Протянул руку, сжал пальцы внучки — крепко, по-мужски.
— Ты очень похожа на своего папу, — сказал он, — У него тоже такой взгляд был — прямой, сильный. Прости нас, что не знали, что не искали. Прости…
— Я уже простила, — тихо ответила Василиса, — я просто хочу, чтобы мы теперь были семьей. Без прошлого. Только с настоящим. Если вы не против.
— Не против… — прошептала бабушка, — мы только об этом и мечтать можем. Спасибо тебе.
Борис стоял чуть позади, словно не решаясь подойти ближе. Пока они говорили с Василисой, он молча наблюдал за этой сценой, и в его взгляде читалось все: и вина, и нежность, и тревожное ожидание. Он не знал, что скажут ему родители. Как отреагируют. Не видел их много лет — не хотел напоминать им своим видом о погибшем брате- близнеце и о трагической истории их семьи, но ему было больно, обидно и стыдно, что не был рядом с ними в самый трудный момент. Но вдруг мать обернулась. Их глаза встретились.
— Боря... — прошептала она, — сыночек...
Она сделала шаг, потом второй — и вдруг бросилась к нему, обняла так, как будто хотела вжать его обратно в себя, в свое сердце. Заплакала, всхлипывая в голос, дрожащими руками прижимая его голову к своему плечу.
— Ты живой... Ты мой мальчик... Мы думали, что так и не увидим тебя никогда, не обнимем больше… А ты тут...
Отец тоже подошел. Не сказал ни слова, просто положил руку на плечо сына и сжал его — крепко, как когда-то в детстве. Потом подтянул его к себе и, не скрывая слез, обнял. Долго-долго. Борис сник, сдавшись объятиям, как будто это была самая надежная крепость, к которой он все это время шел.
— Пап... Мам... Я просто не мог по-другому, — глухо сказал он, пытаясь говорить, но голос подводил, — все это время… я скучал. Просто не знал, как вернуться.
— Ты вернулся, — отозвался отец, — вот и все. Главное — ты вернулся.
Мать обхватила обоих, тройное объятие стало какой-то немыслимой точкой опоры. Наташа, стоя в стороне, утирала слезы. Василиса смотрела на все это с замиранием сердца. И, кажется, в тот момент она поняла: несмотря на все трагедии, потери, ошибки — эта семья умеет любить. И значит, все будет хорошо.
Они провели несколько чудесных дней в компании родных. Борис с гордостью водил Наташу с Василисой по интересным и красивым местам его родного городка. Еще несколько раз зашли в гости к родителям Елены. Когда пришло время возвращаться домой, было даже немного грустно расставаться, ведь за всего несколько дней эти семьи стали одним целым, одной счастливой семьей, отпустившей боль и обиды ради прекрасного будущего.
— Ну, давай, звони, как приедете, — повторяла мать Бориса, вытирая глаза уголком платка.
— Обязательно, мам, — Борис сжал ее ладонь, посмотрел в глаза отцу.
— Ты только не теряйся, сын, — кивнул отец.
Родители Елены тоже пришли попрощаться. Василису обняли крепко, с любовью — уже не как постороннего ребенка, а как свою, кровную, единственную внучку.
— Мы ведь теперь одна большая семья, — проговорила одна из бабушек, поглаживая Василису по волосам, — а значит, будем встречаться чаще, праздники вместе, день рождения — только в полном составе!
Василиса, уже сидя на заднем сиденье, опустила окно и крикнула:
— Я вас всех люблю!
Машина медленно тронулась, оставив за собой клубы пыли, тихие слезы и тепло, которое теперь будет греть всех этих людей, связанных теперь не только судьбой, но и настоящей, глубокой, почти заново найденной любовью.
Они ехали молча. Дорога тянулась ровной лентой, за окнами мелькали поля, редкие деревни, залитые солнцем. В салоне витала какая-то особенная тишина — не гнетущая, а наоборот, наполненная светом и спокойствием. Наташа, Борис и Василиса просто улыбались, перекидываясь взглядами, будто не нужны были слова. Все уже сказано. Все главное уже случилось. Но вдруг тишину разрезал голос Наташи:
— Все. Я увольняюсь.
Борис моргнул, бросил на нее удивленный взгляд:
— Что?
— Я серьезно. Я больше не хочу быть поваром, — Наташа повернулась к ним, на лице — решимость, — все, хватит. Я хочу изменить свою жизнь.
— Мам... — Василиса рассмеялась, — ты как-то это слишком резко. А работать ты где собираешься?
— Учиться, — Наташа кивнула, — я всегда мечтала быть журналисткой. Писать. Исследовать. Рассказывать людям истории. А сейчас… после всего, что мы пережили — я поняла: нельзя ждать. Нельзя терять время. Жизнь может закончиться в любую секунду. Или пройти мимо, если сидеть и бояться.
Борис усмехнулся:
— Ты уверена? Это совсем другая сфера. Учеба, стажировки, студенты...
— Ага! — встряла Василиса, не сдержавшись от смеха, — мама, ты же будешь самой старой студенткой в группе!
— Ну и пусть! — Наташа фыркнула, — зато самой смелой. Самой счастливой. Я хочу, чтобы вы мною гордились. И чтобы я сама собой гордилась.
— А мы уже гордимся, — мягко сказал Борис, глядя на нее с любовью, — и если ты решилась — я с тобой. Мы справимся.
— Значит, теперь у нас дома будет журналистка! — Василиса хлопнула в ладоши, — с ума сойти, как все повернулось. Кто бы мог подумать.
Они снова рассмеялись — легко, по-настоящему. Впереди их ждала другая жизнь.
Наташа сидела в своей небольшой, но уютной комнате. Вокруг лежали распечатки старых рассказов, заметки и куча вдохновляющих книг, которые она когда-то купила «на всякий случай».
Десять лет она была поваром в небольшой столовой неподалеку от дома, готовила всем знакомые блюда, принимала клиентов с улыбкой, но в душе копилась неудовлетворенность. Каждый вечер, возвращаясь домой, она думала о том, что могла бы писать — истории, рассказы, статьи, которые трогали бы сердца людей, меняли что-то в их жизнях. Но годы уносили все дальше и дальше от этой мечты.
И вот теперь она решилась на отчаянный шаг — поступать в институт, учиться журналистике, стать тем, кем всегда хотела быть. Вопреки усталости и сомнениям, несмотря на страх сделать шаг в неизвестность. Ее семья и подруга поддержали ее решение и приняли с радостью.
В следующие дни Наташа заполнила все документы, связалась с приемной комиссией, начала готовиться к экзаменам. Она понимала — это будет нелегко. Но больше не могла позволить себе жить чужой жизнью.
Первые дни в институте были похожи на настоящий взрыв эмоций: новые лица, море информации, лекции, домашние задания и постоянное ощущение, что ты не на кухне, а в другом мире — живом, шумном и вдохновляющем.
Поначалу Наташе было тяжело. Ей приходилось учиться с нуля, осваивать теорию журналистики, писать первые простые тексты. В ее возрасте многие одногруппники были моложе, шустрее, проще адаптировались к жизни. Иногда накатывала усталость, было желание опустить руки и вернуться к привычной рутине, к тому, что казалось более понятным и надежным.
Но она понимала, что теперь у нее нет права сдаваться. Все ради того, чтобы стать другой, чтобы жить настоящей жизнью, а не жить в тени.
Интересно Ваше мнение, делитесь своими историями, а лучшее поощрение лайк, подписка и поддержка канала.
Узнав страшную тайну мужа, жена решила развестись через 10 лет брака, но она и не представляла, как обстоят дела на самом деле… (5/6)