21 фев
Янкылма (+21)
Часть 2 : К НАМ ВСЕГДА ВОЗВРАЩАЮТСЯ , Главы 1-6 https://ok.ru/group70000003315123/topic/157974282694067 Автор : Мертвосвет Шульгин
Обратите внимание : В тексте присутствует кровь, сцены насилия или иной шок-контент. Впечатлительным читать категорически не рекомендуется .
Жанр : мистика , ужасы
#РассказыНаНочьУБелки
#МертвосветШульгинУБелки
#ЯнкылмаУБелки
Вот уже три года прошло с тех пор, как пропал мой сосед Виктор Чернецов. Не то чтобы мы были друзьями, скорее так, приятелями-собутыльниками, но тем не менее регулярно общались, и мне показалось довольно странным, когда однажды он просто взял и исчез, не оставив никаких контактов. Телефон отключил, аккаунты в социальных сетях удалил. Даже машину бросил, она так и стояла под окнами нашей пятиэтажки, пока её окончательно не разобрали на части местные люмпен-пролетарии. При этом, похоже, до Чернецова никому, кроме меня, дела не было – он жил один, про наличие каких-либо родственников ни разу не упоминал. Я уже собрался было пойти написать заявление об исчезновении соседа, когда через пару недель увидел на двери подъезда объявление о продаже его квартиры. Позвонил по указанному телефону, представившись потенциальным покупателем – мне ответил риэлтор, у которого удалось узнать, что собственник продаёт жилплощадь в связи со срочным переездом.
Ну что ж, значит, всё-таки уехал. По крайней мере, он жив и мне не придётся общаться с полицией, и то хорошо. В конце концов, мало ли какие причины могут побудить человека всё бросить и скрыться в неизвестном направлении, чтобы начать новую жизнь на новом месте – у меня и у самого порой возникает такое желание. Тем более, как уже упоминалось, особо близкой дружбы между нами не было, у каждого своя жизнь, свои дела, так что я не слишком беспокоился. А через какое-то время в квартиру Виктора въехали новые жильцы, пенсионеры, которые почти не выходили из дома, жизнь потекла своим чередом, и вся эта загадочная ситуация постепенно забылась.
И вот спустя три года, сонным ноябрьским вечером, я сидел перед монитором и читал его историю, абсолютно случайно обнаруженную на одном из ресурсов, где публикуют рассказы хоррор-тематики. Конечно, на первый взгляд это была просто очередная крипипаста, каких множество, но почему-то у меня не возникло сомнений в том, что её автор – действительно мой бывший сосед или по крайней мере кто-то, кто очень хорошо его знал. Так же, как и в том, что за фантастическим сюжетом скрываются какие-то реальные события – слишком уж много в нём было странных совпадений с обстоятельствами, в действительности имевшими место в жизни Виктора. В ходячих мертвецов-каннибалов, конечно, верилось с трудом, но может быть, Чернецов в такой иносказательной форме изобразил что-то другое – что-то очень опасное, от чего ему пришлось срочно бежать и прятаться. Или он просто сошёл с ума – я бы не удивился, учитывая трагическую гибель его родителей и затворнический образ жизни. А может быть, справедливы оба варианта, и Виктор спасался от собственного безумия, от гротескных фантомов, рождённых каким-то неизвестным событием в далёком прошлом и вскормленных его же собственным искажённым разумом – как знать. Но так или иначе – он бежал, и что-то его преследовало.
С некоторым содроганием я вспомнил того бомжа, который пытался попасть в квартиру Чернецова вскоре после его исчезновения. Это и был тот, кто гнался за ним? Что такого страшного в обычном бродяге, пусть даже невменяемом? Спустили бы вдвоём его с лестницы, и дело с концом. А может быть, он и не собирался делать ничего плохого, и ему самому нужна была помощь. Что за история связывала моего соседа с этим маргиналом? Может быть, это был тот самый дядя Коля, которого Виктор, если верить его повествованию, видел на дороге в день своего побега? Если так, то я не удивлён, что он принял того за покойника – выглядел ночной визитёр не лучшим образом.
В общем, в тот вечер у меня, как говорится, засвербило в одном месте – вообразил себя Шерлоком Холмсом и решил докопаться до истины. Первым делом попытался связаться с автором истории, чтобы убедиться, что это действительно мой старый приятель, но попытка не увенчалась успехом – на указанную в контактах электронную почту никто не отвечал. Параллельно я искал в сети любую информацию о деревне Янкылма, но её как будто не существовало – ни одного упоминания ни на картах, ни на специализированных сайтах. Да и само слово попалось мне только один раз, в словаре мансийского языка 1958 года издания: «Яӈкылма̄ – болотистое место с чахлым лесом». Скорее всего, Чернецов это название просто выдумал.
Тогда я взялся за изучение традиций манси. Вот тут всё оказалось именно так, как писал Виктор – культ умерших, савынканы с домовинами, блуждающие по лесам менквы и таящиеся на дне озёр кули. А уж легенд об оживающих мертвецах в мансийском фольклоре было более чем достаточно. В одной из книг мне попалась, например, вот такая:
«Один человек в Ялп-Ус поехал. По пути заехал к матери своей жены. Она больна. Когда он поехал дальше, мать жены говорит:
– Назад поедешь, буду ли больна, буду ли здорова, заезжай.
На обратном пути заехал. В дом вошел – гроб стоит. Сходил к лодке, принес еды. Бутылку вина взял, в дом вошел.
– Мать моей жены, когда жива была, хорошей пищей меня кормила, хорошим вином поила. Поставлю бутылку вина.
Поставил. Гроб открыт. Мертвая женщина поверх пологом прикрыта. Мать жены поднялась, села, полог сорвала.
– А, зятек пришел?
Зять вином ее поит. Пьет, наконец захмелела, пошатываться стала. Теперь человек думает: "Эта меня этой ночью убьет. Там еще дом есть, к тестю моему пойду". Вскочил, побежал в дом своего тестя. Пришел к нему. В дом вошел, в передний угол глянул: тесть его тонким сукном затянут.
– Вот беда какая. Эта ночь — моя последняя ночь. Ну, подожди, хоть огонь здесь разведу.
Развел огонь. Огонь разгорелся, человек присел. Мать жены его, слышно, по улице идет, гонится за ним. В дом вот-вот войдет. В это время тесть его в переднем углу с шумом поднялся. Тот человек в это время совсем сознание потерял. Свет из глаз ушел, затем упал. Что потом было, не знает.
Наутро очнулся: как на лавке сидел, так ничком тогда и повалился. В передний угол смотрит – никакого тестя его нет. Из дома вышел, мать жены его лежит, по самые бедра надвое разорвана, по самые лопатки надвое разорвана.
Он думал, тесть его в переднем углу лежит, а это Старик Священного Городка, предок его, был там. Это он его жизнь удержал».
Подобных историй я находил множество. Это всё было, конечно, очень интересно, однако к разгадке никак не приближало. Либо Чернецов очень интересовался этнографией (что вряд ли – он был типичным технарём), либо действительно сталкивался в жизни с чем-то подобным, от чего у него и поехала крыша. Я стал буквально одержим своим импровизированным «расследованием» и не мог думать ни о чём другом, но, к сожалению, уже больше месяца топтался на месте без каких-либо результатов.
Тем временем наступил новый год. Я не особенно котировал этот заезженный мещанский праздник и отмечал его, как всегда, в гордом одиночестве, заранее поздравив друзей и родственников и отмазавшись от их приглашений напиться советского шампанского под «Иронию Судьбы». Компанию мне составлял лишь старый добрый кальян, забитый растительным веществом, которое нельзя упоминать. Нет, я не наркоман, просто люблю иногда попутешествовать по астральным мирам, пообщаться с духами и провести самому себе психоаналитический сеанс. Без фанатизма, конечно.
Именно той долгой ночью, в окружении клубов призрачного зеленоватого дыма и сонмов пляшущих на стенах теней, меня и посетила неожиданная мысль – а что, если поискать улики в бывшей квартире Чернецова? Да, там уже три года живут совсем другие люди, но Виктор съезжал поспешно и наверняка оставил какие-то свои вещи, может быть, даже записи – вдруг сохранилось что-то, что наведёт на след? Сложность была лишь в том, что с той пожилой парой, что стали новыми владельцами жилплощади, мы были практически не знакомы – так, здоровались при редких встречах в подъезде, вот и всё общение. Как напроситься к ним в гости? Сколько я ни пытался обмозговать эту идею, ничего подходящего в голову не приходило. Зато примерно через неделю внезапно пришёл сам сосед.
Глава 2.
Новогодние праздники подходили к концу, и скоро уже нужно было выходить на работу, чего мне не очень-то хотелось, так что я отсыпался впрок и поднимался с постели обычно не раньше полудня. Настойчивый звонок в дверь, раздавшийся в полдевятого утра, вырвал меня из необычайно яркого сновидения с участием обнажённых полуженщин-полумухоморов и заставил помянуть звонившего по матушке – никаких гостей я не ждал. К двери подходил настороженно: мой дом стоял в не самом благополучном районе, населённом в основном потомственными алкоголиками, и наверняка сейчас кто-нибудь из них опять пришёл клянчить денег на опохмел.
– Кто там?
– Здорово, сосед! Это Палыч из восемьдесят четвёртой. Нам тут со старухой немного того… помощь нужна. А ты, наверное, единственный в нашем подъезде, кто сейчас не в запое.
Имя (или, вероятно, всё-таки отчество) Палыч мне ни о чём не говорило, но я понял, кто это – восемьдесят четвёртая квартира была той самой, бывшей квартирой моего приятеля. Сон мигом слетел – когда ещё представится такая возможность!
– Да-да, сейчас открою, входите!
На пороге действительно стоял тот самый пенсионер, одетый в домашний халат и тапочки. Я отметил про себя, что даже приблизительно не могу понять, сколько ему лет – с равным успехом могло быть и шестьдесят, и девяносто. Худой, седоволосый, всё лицо в глубоких морщинах – его водянистые глаза, и без того небольшие, казалось, тонули в них. Но при этом высокий и какой-то жилистый, крепкий, несмотря на худобу – ни следа старческой немощи. Подумалось, что такой может без особых затруднений начистить морду и кому-нибудь вдвое моложе себя.
– Здравствуйте, что случилось? – обратился я к неожиданному гостю.
– Да нет, ничего такого, ты не думай, – поспешно ответил тот, заметив, видимо, моё волнение, – Просто у нас этот… как его… комплютер сломался. Вчера всё нормально работало, а сегодня раз – и не включается, гудит только. А тут как раз одно письмо ждём, на почту электронную. Не посмотришь? Вы же, молодые, в этом разбираетесь. А я тебя чаем напою!
В другой ситуации я бы послал деда куда подальше – ну, может, не прямым текстом, но точно придумал бы какую-нибудь отговорку. Из личного опыта знаю, что оказывать такого рода помощь по знакомству – себе дороже, потом на шею сядут и будут дёргать по каждому поводу, а при отказе или намёке на оплату работы – смертельно обидятся и пойдут всем вокруг рассказывать, какой я плохой. Но сейчас это было именно то, что нужно – лучшего повода попасть домой к соседям просто не придумать.
– Конечно, не проблема, посмотрю, – кивнул я, – Хоть прямо сейчас.
– Вот это спасибо, соседушка, – улыбнулся старик, – В таком случае прошу за мной. Зовут-то тебя как?
– Игорь, а вас?
– Да так дедом Палычем и зови. Можно ещё Ёлыпалычем, как бабка моя, хе-хе. И давай на ты, чай не чужие люди, три года уже рядом живём.
Заперев дверь, я направился вслед за новым знакомым. Мы прошли через тёмную прихожую, в которой толком не удалось ничего разглядеть, и оказались в большой комнате, где у Чернецова когда-то располагалась одновременно спальня, гостиная и рабочий кабинет – другой комнатой, принадлежавшей ранее его покойным родителям, он почти не пользовался и сваливал туда всякий хлам.
– Ну, Игорёк, ты располагайся пока, а я пойду чайник поставлю да супружницу свою проведаю, а то опять расхворалась она, лежит – старость-то не радость.
Палыч скрылся в коридоре. Я осмотрелся – комната сильно изменилась с тех пор, когда мне доводилось бывать здесь в последний раз. Старая и обшарпанная при прежнем хозяине, который был весьма непритязателен в быту и порой даже мусор забывал выносить (как, впрочем, и я), теперь она стала просто шикарной по местным меркам – натяжные потолки, ламинат, дорогие кожаные кресла, а на стене настоящая медвежья шкура и два охотничьих ружья. Да, такое на среднюю российскую пенсию явно не купишь – интересно, чем занимались мои соседи в молодости? Конечно, скорее всего, это подарки от детей и внуков, но тем не менее.
Впрочем, остались и некоторые вещи Чернецова – например, внушительных габаритов шкаф, который, по словам Виктора, стоял здесь ещё с дремучих советских времён. Видимо, его просто не смогли вынести, а может быть, решили сохранить как антиквариат. Или люстра – тоже советская, медная с вензелями. Или вон там, в углу на столе… Не может быть! Знакомый монитор с наклейкой в виде стилизованного Ктулху. Если и сам комп сохранился, если ему не форматнули жёсткий диск… Уж там-то наверняка найдётся что-то, способное пролить свет на всю эту историю.
– Да, вот эта самая машинка. Ещё от старого хозяина осталась, – подтвердил мою догадку вернувшийся сосед, – Сколько стояла у нас, ни разу не подводила, а вот поди ж ты, – сокрушённо вздохнул он.
– Ничего, сейчас попробую что-нибудь сделать, – поспешил я успокоить пенсионера, – Отвёртку только мне дайте. А ещё пылесос, если есть, и кисточку какую-нибудь.
Проблема на самом деле оказалась пустяковой – как я и предполагал, системник за все эти годы ни разу не чистили и в нём скопились горы пыли. Я справился за двадцать минут и успешно включил компьютер под одобрительные возгласы деда Палыча. Хотел было предложить проверить на вирусы и под этим предлогом покопаться в файлах, но обрадованный старик потащил меня на кухню пить чай – отказываться было неудобно. Тут к нам ненадолго присоединилась и его жена – она представилась как Афанасьевна, поблагодарила меня за помощь, с загадочной улыбкой выставила на стол оладьи с вареньем (тёплые – когда только успела приготовить?) и какую-то бутылку с явно домашней настойкой и удалилась обратно к себе, сославшись на недомогание.
Кухня была под стать комнате – тоже сияла недавним ремонтом и была идеально чистой, никаких гор грязной посуды, которой, помнится, тут всё было завалено в прежние времена. Вот только в воздухе стоял какой-то неприятный запах… Резко контрастирующий с окружающей обстановкой, не то чтобы сильный, но тем не менее ощутимый, и не только на кухне – я почувствовал его сразу же, как только мы вошли в квартиру. Сырость, плесень и ещё что-то приторно-сладковатое. Им бы сантехника вызвать – наверняка проблемы с канализацией.
– Ну что, давай, что ли, за знакомство, – Палыч разлил по чашкам чай и нацедил в каждую немного настойки из бутылки, – Не бойся, не сивуха, чистейший продукт, на травах!
Мы выпили, поговорили немного на малозначимые темы – о погоде, политике и о том, кто из соседей накануне опять словил белочку и не давал спать всему подъезду. О себе мой собеседник рассказывал мало, всё больше расспрашивал меня. Когда чашки опустели, он, ухмыляясь, налил в них уже одной только настойки, без чая, потянулся к стоявшему у стены холодильнику и вытащил оттуда… большой шмат замороженного сырого мяса.
– Ты как, строганину уважаешь? Мы вот с Афанасьевной любим. Я когда в молодости на Таймыре служил, так только ей и спасался – армейская еда в те годы, сам понимаешь… – старик достал большой широкий нож и шустро нарезал мясо тонкими ломтиками, а затем насыпал в небольшую деревянную плошку соли и перца. С некоторой опаской я попробовал кусочек – а ничего, в принципе неплохо, вкус скорее нейтральный, но с приправами и под ядрёную дедову настойку в самый раз.
Так мы просидели довольно долго и успели изрядно напиться. Вернее, напился я – Палыча, казалось, хмель не брал вообще. Зато он наконец разговорился и начал травить байки из своей в прошлом весьма насыщенной событиями жизни. Про Чернецова, увы, сосед ничего не рассказал – они с женой покупали квартиру через агентство и собственника жилья даже не видели. В старом компьютере мне тоже удалось покопаться, но и там ждало разочарование – жёсткий диск был почти пуст, за исключением нескольких папок с какими-то безынтересными документами. Расстались мы с дедом друзьями, и несмотря на то, что ничего, способного помочь разгадать мучившую меня загадку, узнать не удалось, я тем не менее был рад новому знакомству – после отъезда Виктора среди моих запойных соседей не оставалось никого, с кем можно было бы нормально общаться, а тут наконец появились адекватные люди, пусть и втрое старше меня.
Дальше жизнь покатилась своим чередом. Праздники закончились и нужно было разбираться с накопившимися делами, а визит в соседскую квартиру, на который я возлагал столько напрасных надежд, существенно охладил мой пыл исследователя – интерес к той мистической истории постепенно угас. В конце концов, мало ли какие бывают совпадения – может быть, Виктор просто баловался графоманией и с его исчезновением сюжет «Янкылмы» никак не связан. А может, он специально решил напустить тумана и создал такую легенду о себе, чтобы подшутить над друзьями и знакомыми. Конечно, это было на него не похоже и вообще казалось слишком сложным для такого приземлённого человека, но мало ли – ведь если подумать, на самом деле я и не особенно-то хорошо его знал.
С соседями – Палычем и Афанасьевной, которые, кстати, так и не представились полными именами – мы периодически встречались, заходили друг к другу на чай, а иногда и на что покрепче. Их дети и внуки давно уехали из России и жили где-то в Канаде, и старикам катастрофически не хватало общения – во всяком случае деду, его супруга была более сдержана и довольно молчалива, хотя всегда вежлива и приветлива. Палыч всё так же угощал меня строганиной, которая была его любимым блюдом – где только мясо берёт в таких количествах? Странный запах в их квартире тоже никуда не девался, и я постепенно привык к нему. Очень скоро я стал воспринимать эту пожилую пару чуть ли не как близких родственников, и казалось странным, что мы так долго прожили по соседству и не познакомились раньше. Впрочем, наверное, всему своё время.
Глава 3.
Так прошло полгода. Наступило лето – то самое коронавирусное лето 2020. Мне выпало сомнительное удовольствие быть одним из первых заражённых и переболеть ещё весной, так что теперь я сидел на удалёнке, редко выходил из дома и пессимистично подсчитывал оставшиеся деньги – доходы резко упали. Работы было мало, пойти особо некуда и заняться тоже нечем, поэтому внезапному звонку Олега – моего не самого близкого друга, но всё же старого знакомого ещё со школьных времён, с которым мы, правда, с возрастом виделись всё реже и реже, а ещё по совместительству психонавта с большим стажем – я обрадовался. Хоть какое-то разнообразие.
– Здорово, братан, чё-как, не помер ещё от новой чумы? – Олег, как всегда, просто источал оптимизм. Впрочем, он был из тех людей, кто даже на похоронах может начать отпускать шутки про покойника.
– Шалом, да вроде жив пока твоими молитвами. А сам как?
– Да что мне сделается, зараза к заразе не липнет, гы-гы. У меня тут к тебе есть концептуальное предложение…
– Даже не мечтай, в новый стартап вкладываться не буду. У тебя одна история восхитительнее другой.
Приятель раньше неоднократно пытался обращаться ко мне со своими сумасшедшими бизнес-планами, такими, например, как разведение рыб-слоников или изготовление дизайнерских вилок ручной работы.
– Пошёл ты, – делано оскорбился Олег, – Офисному планктону никогда не понять весь размах моего коммерческого гения. Да я не об этом вообще – слушай, тут один знакомый барыга офигенную тему предлагает. Какая-то новая синтетика, по слухам, не хуже оригинального продукта доктора Хофмана. И главное, это пока что легально – формула только появилась, запретить ещё не успели. Вот только я без средств сейчас.
Я задумался. С одной стороны, денег жалко, да и Олегу веры нет – его «офигенная тема» запросто может оказаться какой-нибудь химической дрянью. С другой – делать-то всё равно нечего, а так хотя бы что-то интересное произойдёт, сидеть на карантине уже надоело до смерти. Тем более, что я ничего не употреблял с самой зимы.
– Ну ладно, заинтриговал, старый торчок. Сколько тебе денег скинуть?
Мы встретились на следующий день в Основинском парке. Это место было своего рода легендой среди городских любителей веществ – по слухам, здесь, в паре десятков метров от жилых домов, когда-то в огромных количествах собирали грибы. Впрочем, ни мне, ни кому-либо из моих знакомых они там ни разу не попадались, да и вообще все эти истории относились к дремучим девяностым, когда мы ещё ходили в начальную школу, а сам парк был в три раза больше и в нём регулярно проходили бандитские разборки – трупы в здешних кустах, в отличие от грибов, были вполне себе обыденным явлением той сумрачной эпохи. Теперь, когда большая часть парка застроена, а то, что осталось, превратилось в место для прогулок с детьми, в подобное верится с трудом, однако атмосфера, особенно в вечернее время, там и сейчас осталась довольно специфической – тревожной и слегка диссоциативной, смещающей восприятие куда-то в темноту. Именно поэтому я его и любил.
Олег выглядел не очень – бледный, с запавшими глазами, прихрамывающей походкой и нервным бегающим взглядом, а вдобавок со свежей царапиной через пол-лица. Причина такого его состояния выяснилась быстро – как оказалось, он закупился ещё вчера, сразу же употребив причитавшуюся ему половину и отправившись на увлекательную психоделическую прогулку в лес, где провёл бессонную ночь, заблудился, провалился в какую-то яму и растянул ногу, а теперь мечтал лишь поскорее оказаться в постели, так что наша встреча продлилась недолго. Я внимательно рассмотрел крохотный зип-лок, в котором покоился очень странной формы корешок неизвестного растения.
– Ты же говорил, синтетика? – подозрительно уставился я на горе-туриста.
– С синтетикой облом, – виновато развёл руками Олег, – не успел, какие-то нарколыги всё скупили. Но это тоже сильная вещь, меня вчера так вставило, что со мной ёлки разговаривали, а одна ещё и танцевала, прикинь. Вот как тебя их слышал. Правда, понятия не имею, что это за хрень – барыга говорил, да я не запомнил. Что-то средневековое, на латыни, пикус-пакус-алипакус какой-то.
– Ага, корень мандрагоры, – усмехнулся я, – Он часом не кричал, когда ты его ел, нет? Судя по виду, это что-то из манускрипта Войнича, не иначе. Ну ладно, если ты до сих пор среди живых, то и я, надеюсь, не помру.
– Да не, тебе понравится, очень шаманская тема, для настоящих космонавтов. А мандрагору я, кстати, пробовал, говно редкостное. Ну ладно, бывай, а то меня уже спать вырубает, сейчас прямо здесь отключусь, – Олег протянул мне на прощание слегка трясущуюся руку и, пошатываясь, направился в сторону своего дома, а я – в сторону ближайшего магазина за минералкой и сигаретами.
Посовещавшись со своим подсознанием, я решил отложить трип на вечер – яркий свет плохо способствует глубокому погружению. Темноты, конечно, ждать не стал, в июне она всё равно наступит только глубокой ночью, а там и до рассвета недалеко. Между прочим, сегодня день летнего солнцестояния – магическая дата, Лита, как называют её виккане, да ещё и новолуние в придачу. Вот и отпразднуем.
Едва только склонившееся к закату солнце окрасило стены домов жизнерадостным оранжевым цветом, как я уже, запершись в квартире, задёрнув шторы и отключив телефон, положил таинственный корень в рот и медленно разжевал. Он был горьким, но умеренно – во всяком случае, не сравнится с убийственной горечью корня аира, с которым мне доводилось экспериментировать всего один раз, но его омерзительный вкус преследовал меня в кошмарах ещё много лет. На сей раз вполне терпимо, и на том спасибо.
Я включил свой любимый блэк эмбиент, откинулся на спинку дивана и прикрыл глаза. Настенные часы медленно отсчитывали минуты, прошло уже полчаса, час. Интересно, сколько ещё времени придётся ждать, пока подействует? Эх, надо было расспросить Олега поподробнее, всё же эту штуку я не только никогда пробовал, но даже и не слышал ни о чём подобном. А вдруг пустышка? Или ещё хуже – какая-нибудь отрава наподобие семян дурмана, приход от которых больше всего напоминает белую горячку. Мало ли что там видел этот наркот – помнится, он когда-то всерьёз утверждал, что упарывался волчьими ягодами. А они, на секунду, содержат кумарины и могут вызвать летальный исход, никакого психоделического эффекта при этом не оказывая. Что, если эта корявая изжелта-белая хреновина – из той же серии?
Ну вот, блин, так и знал. Внезапно острой болью пронзило живот, горло сдавил спазм, резко усилился пульс и судя по ощущениям, подскочило давление. Перед глазами поплыли зелёные пятна – признаки приближающегося обморока. Твою мать, только бы не сдохнуть. Может быть, пойти проблеваться? Хотя уже поздно, вещество уже в крови. Ну, Олег, ну, скотина. Если выживу, выбью ему пару зубов за такое удовольствие. Сука, сука, сука… Что делать-то – звонить в скорую, стучать к соседям? К соседям… Точно – дед Палыч! Он и не такое видел, он мне поможет, и ментам не сдаст. Не хочется, конечно, заявляться к нему в таком состоянии, как какой-то наркоман, но деваться некуда. Сейчас, только встану с дивана…
Встать не удалось – ноги подкосились, и я грохнулся на пыльный ковёр, хорошо хоть успел выставить руки и не разбил себе нос. Сердце выскакивало из груди, судороги скрутили всё тело, комната плыла перед глазами – предметы в поле зрения двоились, троились и вращались в каком-то безумном хороводе. Не в силах подняться и с трудом соображая, что делаю, я пополз в направлении входной двери – там, снаружи, люди, они увидят и спасут меня, там жизнь, а здесь, во внезапно ставшей чужой квартире – смерть, мучительная смерть от отравления неизвестной гадостью. Считанные метры, отделявшие мою истерзанную тушку от желанного выхода, я преодолевал, казалось, целую вечность, извиваясь подобно дождевому червяку на мокром дорожном асфальте. В конце пути, скрючившись на полу прихожей среди грязной обуви и даже не надеясь суметь самостоятельно подняться и повернуть ручку дверного замка, я набрал воздуха в грудь, чтобы закричать, позвать на помощь в надежде, что хоть кто-нибудь откликнется… И внезапно осознал, что всё закончилось.
Не было больше ни боли, ни тахикардии, не кружилась голова, да и координация вроде бы вернулась ко мне – во всяком случае, подняться на ноги удалось без особых усилий. Причём, судя по всему, симптомы прошли уже давно, физические ощущения длились не больше пары минут, но разум, искренне убеждённый в том, что тело умирает, осознал изменения только сейчас. Паническая атака, это была просто паническая атака, обычное и весьма распространённое явление. Подобное и раньше случалось со мной во время всякого рода экспериментов, но так, чтобы уже мысленно попрощаться с жизнью – в первый раз.
В тот момент я почувствовал себя самым счастливым человеком на свете. Я не умру, я буду жить, и не придётся даже обращаться к врачу! Определённо, высшие силы дали мне второй шанс, и уж теперь-то я точно воспользуюсь им – навсегда брошу алкоголь и наркотики, с завтрашнего же дня начну… Не знаю, что начну, но после такого определённо всё станет по-другому – иначе и быть не может. И на Олега злиться не буду – ведь он же мой друг. Да и вообще все люди – мои друзья, а ещё животные, и растения, и вещи, и даже вот эти ободранные обои на стенах я просто обожаю – как только раньше этого не понимал? Нет, точно, завтра же… А собственно, зачем ждать следующего дня, когда уже сейчас можно сделать что-нибудь хорошее и полезное. Например, пойти прогуляться по лесу, ведь природа – это прекрасно! А то, что не вставило – ну и чёрт с ним, наркотики мне больше не нужны, у меня и так всё замечательно.
Недолго думая, я отыскал телефон и вызвал такси до берега озера Шарташ. В обычной ситуации перспектива в одиночку и даже без пива ночевать в лесу меня вряд ли вдохновила бы, но теперь это казалось удивительным приключением, а по совместительству идеальным началом новой жизни. Тогда я считал себя уже в трезвом рассудке и был уверен, что всё действие загадочного корешка прекратилось вместе с болезненными ощущениями, но, разумеется, это было не так.
Глава 4-6
Тем временем небо затянулось тучами, похолодало, и озеро встретило меня резво бегущими по поверхности барашками волн почему-то фиолетового оттенка, а также мелко накрапывающим дождём. Таксист умчался, резко газанув с места, а других машин, как, впрочем, и людей, поблизости не было видно. Странно – ведь здесь же любимое место отдыха горожан. Видимо, их всех распугала неожиданно испортившаяся погода, да и время уже позднее. Только два ворона неспешно прогуливались у воды, выискивая что-то в песке. Один из них был белым.
Я направился вдоль берега на восток, пиная валявшиеся повсюду крышки от бутылок. Прибрежные кафе, в которых летом обычно круглосуточно кипит жизнь, сейчас лишь слепо таращились на меня тёмными окнами. На открытой веранде одного из них бросалась в глаза неубранная посуда и стаканы с недопитым пивом, как будто все посетители внезапно встали и покинули заведение. Периодически попадались брошенные велосипеды, рюкзаки и удочки – казалось, их хозяева просто отошли в кусты и сейчас вернутся, но ни одного человек мне так и не довелось увидеть, лишь стрижи и чайки носились над водой, да ещё утки крякали где-то поблизости. Со стороны леса доносился какой-то низкий ритмичный гул, не столько слышимый, сколько ощущаемый всем телом от пяток до макушки. В сочетании с шумом ветра, плеском волн и криками птиц он создавал эффект своеобразной музыки, дикой, шаманской и безумно древней, будто сама Земля пульсировала гигантским барабаном, что звучал с начала времён и будет звучать ещё долго после исчезновения последних людей.
Обогнув лодочную станцию, такую же пустую и безжизненную, я свернул по узкой тропинке в лес. Давным-давно знакомый и сотни раз исхоженный, сейчас он выглядел совершенно иначе – деревья будто сгустились, превратившись в глухую чащу по обеим сторонам дорожки. Вместо привычных берёз и сосен меня окружали вековые неохватные ели и лиственницы, которых тут никогда не было ни на моей памяти, ни на памяти моих бабушек и дедушек – первозданную тайгу здесь вырубили ещё лет триста назад. Кудлатые еловые лапы, с которых свисала паутина мха, сомкнулись над головой, полностью закрыв тёмно-серое дождливое небо – на землю не упало ни капли воды, ковёр жёлтой хвои под ногами был абсолютно сухим. Торчавшие то тут, то там пеньки и выворотни в сумерках принимали причудливые формы, напоминавшие диковинных животных, а то и каких-то совсем уж невообразимых существ, наподобие тех, что можно увидеть на древних артефактах пермского звериного стиля. И я бы не поручился, что все они стояли неподвижно.
Местами по краям тропы возвышались гигантские мухоморы, доходившие высотой почти до колена. Помнится, это удивило меня даже больше, чем изменившийся до неузнаваемости лес – ведь ещё не сезон, в наших широтах они должны появиться не раньше, чем через месяц. На одном из грибов, особенно высоченном с широкой плоской шляпкой, сидела большая, зеленовато-бурая с чёрными пятнами лягушка. Я наклонился, чтобы поближе рассмотреть её – вопреки ожиданиям, амфибия не испугалась, а напротив, повернулась в мою сторону, уставившись мне прямо в глаза. Размерами она не уступала южноамериканской жабе-аге.
Через некоторое время деревья немного расступились, и тропинка вывела на более широкую дорогу, уходящую в перпендикулярном направлении. Что характерно, в обратную сторону дороги не было, она как будто выходила прямо из густой чащи и вела дальше в глушь, петляя среди лохматых елей. Место по-прежнему оставалось незнакомым. Эйфория начала понемногу отпускать, и я впервые задумался о том, что вокруг происходит что-то странное. Смутная тревога зашевелилась где-то на краю подсознания, однако разум всё ещё находился под действием наркотика и воспринимал это ощущение слишком отстранённо, чтобы действительно испугаться. Я двинулся вперёд, и обогнув очередное исполинское дерево, загораживающее обзор, резко встал как вкопанный, покрывшись холодным потом – прямо передо мной посреди дороги лежал мертвец.
С виду молодой парень, в грязных джинсах и рваной, заляпанной кровью футболке, он, будто выброшенный кем-то ворох старой одежды, валялся на земле лицом вниз. Сомневаться в его смерти не приходилось – несмотря на то, что за прошедшее время в лесу ещё больше стемнело, я тем не менее отлично разглядел, что на месте затылка несчастного была сплошная кровавая каша, а вокруг головы расплылось большое, уже засохшее тёмное пятно. Череп явно проломили чем-то тяжёлым. А в довершение картины на трупе сидел белый ворон и увлечённо дегустировал выступающий из страшной раны мозг.
Вот теперь страх по-настоящему заключил меня в свои ледяные объятия, сковав руки и ноги пронзительным холодом, но вместе с тем пришло мощнейшее чувство дежавю. Я уже видел всё это – и мрачный ночной лес, и покойника с пробитой головой, и белого ворона, клюющего его плоть. Три с половиной года назад, после исчезновения Чернецова, когда сидел накуренный на своём диване и странствовал с закрытыми глазами по миру галлюцинаций. Я употребляю довольно редко, и поэтому хорошо запоминаю все свои трипы – вот и этот помню до мельчайших подробностей. Тогда, кажется, ворон поменял цвет после того, как проглотил кусок человеческого мяса. А сейчас? Я моргнул – и действительно, птица была уже обычного чёрного цвета и почти сливалась с окружающей темнотой. Всё как в тот раз. Вот бы и сейчас закрыть глаза, а открыть их уже дома, в уютной и безопасной комнате, прогоняя остатки психоделического морока под весёлый уличный шум и «Ой, мороз, мороз» соседских алкоголиков. Увы, что-то мне очень настойчиво подсказывает, что сегодня это не сработает.
Ворон недовольно покосился на меня, так неожиданно помешавшего его трапезе, захлопал крыльями и скрылся во мраке. Желание продолжать затянувшуюся прогулку совершенно пропало. Неподвижно лежащее тело притягивало взгляд, и я поймал себя на мысли, что абсолютно не удивлюсь, если оно сейчас пошевелится и встанет. Нет, нет, что за бред, ходячие мертвецы бывают только в фильмах ужасов… Так ведь? А вот тот, кто его убил, вполне может ещё бродить где-то поблизости – не исключено, что он прямо сейчас прячется в окрестных кустах и уже выслеживает меня. Надо убираться отсюда, и чем скорее, тем лучше.
Однако, повернув назад, я обнаружил, что не могу найти ту мухоморную тропинку, которая привела меня в это место. Она как будто растворилась в зарослях папоротника, дорога с одной стороны упиралась в кучу бурелома, по бокам была зажата сплошными стенами колючего непролазного ельника. Путь был свободен только в сторону покойника, но никакая сила не смогла бы заставить меня пойти туда. Нет уж, лучше буду напролом пробираться через лес, я ведь приблизительно помню, откуда пришёл. И вообще, у меня же есть телефон – сейчас включу геолокацию, посмотрю карту… Ну конечно – нет сети. Кто бы сомневался. Ладно, здесь оставаться всё равно нельзя, пойду куда глаза глядят.
Идти через тайгу было непросто – ноги путались в корнях и проваливались в ямы, ветви деревьев хлестали по лицу, к щекам липла паутина, а на голову постоянно приземлялись её хозяева. Лесные пауки – совсем не то же самое, что обычные домашние, они порой бывают размером со спичечный коробок, и постоянно стряхивать их с себя – сомнительное удовольствие. Хоть не кусаются, и то хорошо. Ещё один положительный момент – небо очистилось от облаков и стало немного светлее, правда, из-за густого леса видно было всё равно не дальше нескольких метров. Вокруг постоянно раздавались какие-то скрипы и шорохи, шелест опавшей хвои и треск ломающихся веток, казавшиеся особенно громкими в ночной тишине. Время от времени возникало ощущение чужого недоброго взгляда в спину, вынуждающее постоянно думать о том, что – или кто – остался там, позади.
Внезапно я обнаружил, что вернулся тот странный гул, который слышался на берегу озера, только теперь он стал более близким и отчётливым, в нём ясно различались отдельные резкие удары, а доносился он как раз с той стороны, куда я шёл. Может быть, наконец приближается город, и это отзвуки какого-нибудь концерта, или просто долбят басы у кого-то в машине? Окрылённый этой мыслью, я почти побежал, не обращая уже внимания на корни и пауков.
Вскоре деревья действительно начали редеть, но двигаться стало тяжелее – под ногами зачавкало, тут и там попадались кочки и лужицы чёрной воды. Провалившись по щиколотку в жидкую грязь, я окончательно убедился, что влез в болото. Просто потрясающе – впереди топь, позади мертвец и, возможно, блуждающий в тумане убийца, справа и слева – глухая тайга, за один день выросшая на месте пригородного лесопарка. Что ж мне так везёт-то, а? Гулкий пульсирующий ритм по-прежнему раздавался где-то впереди, и сейчас уже было понятно, что это скорее всего грохот барабана или бубна – вот только кто будет бить в бубен ночью среди зловонных, поросших осокой зыбунов? Кто бы это ни был, встречаться с ним мне не хотелось. Совсем не хотелось. Помявшись немного, я повернул налево – попытаюсь обойти топкое место.
– Эй! – раздался вдруг с противоположной стороны глухой булькающий голос, – Эй, кто там, ау! Прохожий! Помоги мне, я в мочажину провалился!
Я резко обернулся – неподалёку, среди чахлых и скрюченных болотных деревьев, действительно виднелся силуэт почти по пояс погрузившегося в жижу человека, отчаянно размахивающего руками. Откуда он здесь взялся? Готов поклясться, что минуту назад там никого не было, хотя, может быть, я просто поначалу не отличил его фигуру от очередного искорёженного пня. Чёрт, что же делать, как ему помочь? Трясина коварна, она может затянуть неудачливого путника с головой в считанные минуты, так что нужно действовать быстро. Я попытался осторожно приблизиться к незнакомцу, но зыбкая почва предательски зашаталась, лишив равновесия, и мне пришлось поспешно отступить на несколько шагов, едва не плюхнувшись между кочек. Не хватало только вместе с ним тут застрять. Эх, читал ведь когда-то книжки по выживанию в экстремальных ситуациях – как там было? Нарубить каких-нибудь палок, кинуть под ноги, по ним ползком подобраться к утопающему, бросить ему верёвку. Вот только рубить нечем, да и верёвки нет. Ну твою же мать…
Полуночный бродяга, видимо, понял, что толку от меня не будет:
– Стой, куда прёшь, как кабан! Сейчас сам ещё завязнешь, будем тут вдвоём куковать. Видишь, вон, гать – беги по ней, там моя хата, рядом. Скажи, мол, застрял я!
Действительно, по правую руку от меня куда-то в сторону уходил полусгнивший настил из тонких брёвен. В обычной ситуации я вряд ли решился бы идти по такой сомнительной дороге, но сейчас думать было некогда – настолько быстро, насколько это возможно, я поковылял вперёд, поминутно поскальзываясь на влажной древесине. Идти пришлось недолго – вскоре гать закончилась, перейдя в нормальную сухую тропу, а ещё через несколько сотен метров я выбрался на поляну, посреди которой стояла настоящая деревенская изба, как будто сошедшая с картин художников девятнадцатого века, только необычно широкая и какая-то приземистая. Не успел я постучать в дверь, как та уже сама отворилась, и из проёма показалась женщина лет пятидесяти, очень высокого роста и крупного, пожалуй, даже богатырского телосложения, в потрёпанной меховой одежде и остроконечной шапке. На руках она держала запелёнутого в какие-то тряпки ребёнка.
– Помогите! – задыхаясь от быстрого бега, выкрикнул я, – Там человек в болоте застрял, сказал к вам идти!
– А́нквын нон! – проговорила хозяйка с такой интонацией, что и без перевода было понятно – ничего хорошего эти слова не означают, – Опять этот о́ссам хум куда-то влез. На вот, подержи, – сунула она мне ребёнка и огромными прыжками, сделавшими бы честь профессиональному легкоатлету, помчалась в темноту, а я остался стоять перед домом с дитём на руках, недоуменно глядя ей вслед. Да уж, есть женщины в уральских селениях… Такая, пожалуй, не только мужика из трясины вытащит, но ещё и весь окрестный лес выкорчует и само болото осушит в придачу.
Младенец тем временем проснулся, захныкал, и я начал качать его, пытаясь успокоить – благо, какой-никакой опыт имелся, приходилось когда-то возиться с новорождённым племянником. К слову, этот ребёнок был тоже каким-то слишком крупным и тяжёлым для того возраста, в котором детей принято пеленать, под стать матери, или кем там она ему приходится. Из вороха ткани виднелось только его лицо – вроде бы обычный годовасик-тугосеря, со слегка смуглой кожей и большими миндалевидными глазами. Вот уже и успокоился, передумал плакать, лежит себе и улыбается во весь рот…
Какого хрена?! Да у него же зубы, полный набор, как у взрослого человека, и по размеру тоже не уступают моим собственным. У малыша таких зубов точно быть не может, если он не мутант, конечно. Или это вообще не ребенок, а какой-нибудь карлик с синдромом Дауна. Странные какие-то люди тут живут. Может, стоит отнести его в дом и оставить там, а самому убраться отсюда, пока не поздно? Да и труп в лесу, опять же – часом не имеет ли к нему отношения эта семейка?
Стоило мне только сформулировать эту мысль и сделать шаг в направлении порога, как из леса за домом раздался протяжный заунывный вой, похожий на волчий, но только более низкий и гортанный, с хрипящими и рычащими обертонами. Вместе с тем возобновились притихшие было удары бубна, однако теперь они звучали гораздо ближе. Я аж присел от неожиданности и ещё быстрее поспешил в избу – к чёрту, буду дожидаться возвращения хозяев за крепкими стенами. Та огромная женщина хотя бы живой человек… Скорее всего. А вот насчёт того, кто воет таким голосом и при этом бьёт в бубен, я совсем не уверен.
Глава 5.
Жилище лесных отшельников оказалось полуземлянкой – за дверью обнаружилась круто уходящая вниз лестница. Удивительно, что кто-то такие до сих пор строит, это же средневековье какое-то, да ещё и на краю болота – как его весной не затапливает? Внутри, однако, было сухо и просторно – всего одна комната, сверху бревенчатая, а снизу выложенная диким камнем, пол целиком укрыт звериными шкурами. У противоположной от входа стены потрескивал горящий очаг, дым от которого свободно поднимался к потолку, и видимо, сам должен был искать себе выход. Стол, лавки, кровати, детская люлька, всё деревянное, грубое и очень массивное, явно вручную смастерённое хозяевами с индивидуальным дизайнерским подходом а-ля неандерталец. Полное отсутствие окон и никаких признаков электричества, из источников освещения только огонь того самого очага да несколько воткнутых прямо в стены лучин. И тяжёлый звериный запах, как в зоопарке у клеток с хищниками, хотя вроде бы никаких животных в доме не наблюдалось. Вспомнилась старая сказка про заблудившуюся в лесу девочку Машу – кто ел из моей чашки? Живи антропоморфные медведи в реальности, их берлога, вероятно, выглядела бы примерно так. Можно ещё представить себе подобное где-нибудь в забытой богами сибирской глухомани, где на недели пути вокруг ни одной живой души, но здесь, в нескольких километрах от Екатеринбурга?
Ребёнок тем временем начал щёлкать зубами и бормотать что-то нечленораздельное, и от греха подальше я положил его в колыбель, где тот немедленно завозился, пытаясь размотать свои импровизированные пелёнки. Ну и ладно, люлька глубокая, авось не выберется. Устав за день стоять на ногах, осторожно присел на ближайшую лавку – она была высотой как барный стул, ступни не доставали до пола. Что ж, подождём, заодно и отдохнём немного.
Ждать пришлось недолго – вскоре снаружи послышался топот и голоса, мужской и женский. Слов было не разобрать, однако судя по тому, что речь периодически прерывалась громогласным ухающим хохотом, спасательная операция прошла благополучно, не вызвав каких-либо затруднений ни у одной из сторон. Заскрипела дверь, и довольно ухмыляющиеся, перемазанные болотной тиной хозяева шумно ввалились в избу.
– Ну, спасибо, ру́ма-о́йка, вовремя ты бабу мою привёл, а то я бы ещё долго в болотине прохлаждался, ха-ха-ха, – обратился ко мне несостоявшийся утопленник. Был он под стать своей супруге – огромный, с пудовыми кулаками, тоже одетый в какую-то грязную меховую рванину, перемазанную в тине, и с высокой шапкой на голове. Лицо его укрывала густая всклокоченная борода до самых глаз, в которой застряли еловые иголки и целые пучки мха, а зубы, торчащие из растянутого в широкой улыбке рта, больше напоминали лошадиные, нежели человеческие.
– Так это, не за что, – растерянно промямлил я, невольно представив, что со мной будет, если этот мамонт вдруг из-за чего-нибудь разозлится, – Я просто в лесу заблудился, а тут вы закричали.
– Значит, удачно заблудился, – оскалился великан, – Ну, теперь уже до утра тебя не отпустим. На болотах сегодня у́тщи охотятся, а им сам Торум не указ – сожрут и не поперхнутся. Слыхал, как воют? Повезло тебе, что на них не нарвался.
– Кто охотится? – я вздрогнул, вспомнив мертвеца на дороге и жуткие завывания в чаще.
– Утщи. Народ такой. Да не бойся, сюда не сунутся, мы с ними вроде как родня. Ну ладно, сейчас жена на стол соберёт, поужинаешь с нами, переночуешь, а завтра уже пойдёшь куда тебе надо. В общем, располагайся, а я пойду пока трубку выкурю, – кивнул он в сторону выхода.
Мне тоже внезапно вдруг резко захотелось курить. С самого утра не курил, но сигареты с собой были. Может быть, хоть это позволит немного привести в порядок хаотично скачущие мысли, когда вокруг творится что-то откровенно паранормальное. В одиночку я ни за что не решился бы выйти за порог, туда, где бродят по тайге какие-то неведомые твари, но в такой компании бояться особо нечего, кроме разве что самого спутника, похожего на медведя. Впрочем, если он решит меня убить, то с равным успехом может сделать это и снаружи, и внутри, так что терять нечего.
Тем временем небо затянулось тучами, похолодало, и озеро встретило меня резво бегущими по поверхности барашками волн почему-то фиолетового оттенка, а также мелко накрапывающим дождём. Таксист умчался, резко газанув с места, а других машин, как, впрочем, и людей, поблизости не было видно. Странно – ведь здесь же любимое место отдыха горожан. Видимо, их всех распугала неожиданно испортившаяся погода, да и время уже позднее. Только два ворона неспешно прогуливались у воды, выискивая что-то в песке. Один из них был белым.
Я направился вдоль берега на восток, пиная валявшиеся повсюду крышки от бутылок. Прибрежные кафе, в которых летом обычно круглосуточно кипит жизнь, сейчас лишь слепо таращились на меня тёмными окнами. На открытой веранде одного из них бросалась в глаза неубранная посуда и стаканы с недопитым пивом, как будто все посетители внезапно встали и покинули заведение. Периодически попадались брошенные велосипеды, рюкзаки и удочки – казалось, их хозяева просто отошли в кусты и сейчас вернутся, но ни одного человек мне так и не довелось увидеть, лишь стрижи и чайки носились над водой, да ещё утки крякали где-то поблизости. Со стороны леса доносился какой-то низкий ритмичный гул, не столько слышимый, сколько ощущаемый всем телом от пяток до макушки. В сочетании с шумом ветра, плеском волн и криками птиц он создавал эффект своеобразной музыки, дикой, шаманской и безумно древней, будто сама Земля пульсировала гигантским барабаном, что звучал с начала времён и будет звучать ещё долго после исчезновения последних людей.
Обогнув лодочную станцию, такую же пустую и безжизненную, я свернул по узкой тропинке в лес. Давным-давно знакомый и сотни раз исхоженный, сейчас он выглядел совершенно иначе – деревья будто сгустились, превратившись в глухую чащу по обеим сторонам дорожки. Вместо привычных берёз и сосен меня окружали вековые неохватные ели и лиственницы, которых тут никогда не было ни на моей памяти, ни на памяти моих бабушек и дедушек – первозданную тайгу здесь вырубили ещё лет триста назад. Кудлатые еловые лапы, с которых свисала паутина мха, сомкнулись над головой, полностью закрыв тёмно-серое дождливое небо – на землю не упало ни капли воды, ковёр жёлтой хвои под ногами был абсолютно сухим. Торчавшие то тут, то там пеньки и выворотни в сумерках принимали причудливые формы, напоминавшие диковинных животных, а то и каких-то совсем уж невообразимых существ, наподобие тех, что можно увидеть на древних артефактах пермского звериного стиля. И я бы не поручился, что все они стояли неподвижно.
Местами по краям тропы возвышались гигантские мухоморы, доходившие высотой почти до колена. Помнится, это удивило меня даже больше, чем изменившийся до неузнаваемости лес – ведь ещё не сезон, в наших широтах они должны появиться не раньше, чем через месяц. На одном из грибов, особенно высоченном с широкой плоской шляпкой, сидела большая, зеленовато-бурая с чёрными пятнами лягушка. Я наклонился, чтобы поближе рассмотреть её – вопреки ожиданиям, амфибия не испугалась, а напротив, повернулась в мою сторону, уставившись мне прямо в глаза. Размерами она не уступала южноамериканской жабе-аге.
Через некоторое время деревья немного расступились, и тропинка вывела на более широкую дорогу, уходящую в перпендикулярном направлении. Что характерно, в обратную сторону дороги не было, она как будто выходила прямо из густой чащи и вела дальше в глушь, петляя среди лохматых елей. Место по-прежнему оставалось незнакомым. Эйфория начала понемногу отпускать, и я впервые задумался о том, что вокруг происходит что-то странное. Смутная тревога зашевелилась где-то на краю подсознания, однако разум всё ещё находился под действием наркотика и воспринимал это ощущение слишком отстранённо, чтобы действительно испугаться. Я двинулся вперёд, и обогнув очередное исполинское дерево, загораживающее обзор, резко встал как вкопанный, покрывшись холодным потом – прямо передо мной посреди дороги лежал мертвец.
С виду молодой парень, в грязных джинсах и рваной, заляпанной кровью футболке, он, будто выброшенный кем-то ворох старой одежды, валялся на земле лицом вниз. Сомневаться в его смерти не приходилось – несмотря на то, что за прошедшее время в лесу ещё больше стемнело, я тем не менее отлично разглядел, что на месте затылка несчастного была сплошная кровавая каша, а вокруг головы расплылось большое, уже засохшее тёмное пятно. Череп явно проломили чем-то тяжёлым. А в довершение картины на трупе сидел белый ворон и увлечённо дегустировал выступающий из страшной раны мозг.
Вот теперь страх по-настоящему заключил меня в свои ледяные объятия, сковав руки и ноги пронзительным холодом, но вместе с тем пришло мощнейшее чувство дежавю. Я уже видел всё это – и мрачный ночной лес, и покойника с пробитой головой, и белого ворона, клюющего его плоть. Три с половиной года назад, после исчезновения Чернецова, когда сидел накуренный на своём диване и странствовал с закрытыми глазами по миру галлюцинаций. Я употребляю довольно редко, и поэтому хорошо запоминаю все свои трипы – вот и этот помню до мельчайших подробностей. Тогда, кажется, ворон поменял цвет после того, как проглотил кусок человеческого мяса. А сейчас? Я моргнул – и действительно, птица была уже обычного чёрного цвета и почти сливалась с окружающей темнотой. Всё как в тот раз. Вот бы и сейчас закрыть глаза, а открыть их уже дома, в уютной и безопасной комнате, прогоняя остатки психоделического морока под весёлый уличный шум и «Ой, мороз, мороз» соседских алкоголиков. Увы, что-то мне очень настойчиво подсказывает, что сегодня это не сработает.
Ворон недовольно покосился на меня, так неожиданно помешавшего его трапезе, захлопал крыльями и скрылся во мраке. Желание продолжать затянувшуюся прогулку совершенно пропало. Неподвижно лежащее тело притягивало взгляд, и я поймал себя на мысли, что абсолютно не удивлюсь, если оно сейчас пошевелится и встанет. Нет, нет, что за бред, ходячие мертвецы бывают только в фильмах ужасов… Так ведь? А вот тот, кто его убил, вполне может ещё бродить где-то поблизости – не исключено, что он прямо сейчас прячется в окрестных кустах и уже выслеживает меня. Надо убираться отсюда, и чем скорее, тем лучше.
Однако, повернув назад, я обнаружил, что не могу найти ту мухоморную тропинку, которая привела меня в это место. Она как будто растворилась в зарослях папоротника, дорога с одной стороны упиралась в кучу бурелома, по бокам была зажата сплошными стенами колючего непролазного ельника. Путь был свободен только в сторону покойника, но никакая сила не смогла бы заставить меня пойти туда. Нет уж, лучше буду напролом пробираться через лес, я ведь приблизительно помню, откуда пришёл. И вообще, у меня же есть телефон – сейчас включу геолокацию, посмотрю карту… Ну конечно – нет сети. Кто бы сомневался. Ладно, здесь оставаться всё равно нельзя, пойду куда глаза глядят.
Идти через тайгу было непросто – ноги путались в корнях и проваливались в ямы, ветви деревьев хлестали по лицу, к щекам липла паутина, а на голову постоянно приземлялись её хозяева. Лесные пауки – совсем не то же самое, что обычные домашние, они порой бывают размером со спичечный коробок, и постоянно стряхивать их с себя – сомнительное удовольствие. Хоть не кусаются, и то хорошо. Ещё один положительный момент – небо очистилось от облаков и стало немного светлее, правда, из-за густого леса видно было всё равно не дальше нескольких метров. Вокруг постоянно раздавались какие-то скрипы и шорохи, шелест опавшей хвои и треск ломающихся веток, казавшиеся особенно громкими в ночной тишине. Время от времени возникало ощущение чужого недоброго взгляда в спину, вынуждающее постоянно думать о том, что – или кто – остался там, позади.
Внезапно я обнаружил, что вернулся тот странный гул, который слышался на берегу озера, только теперь он стал более близким и отчётливым, в нём ясно различались отдельные резкие удары, а доносился он как раз с той стороны, куда я шёл. Может быть, наконец приближается город, и это отзвуки какого-нибудь концерта, или просто долбят басы у кого-то в машине? Окрылённый этой мыслью, я почти побежал, не обращая уже внимания на корни и пауков.
Вскоре деревья действительно начали редеть, но двигаться стало тяжелее – под ногами зачавкало, тут и там попадались кочки и лужицы чёрной воды. Провалившись по щиколотку в жидкую грязь, я окончательно убедился, что влез в болото. Просто потрясающе – впереди топь, позади мертвец и, возможно, блуждающий в тумане убийца, справа и слева – глухая тайга, за один день выросшая на месте пригородного лесопарка. Что ж мне так везёт-то, а? Гулкий пульсирующий ритм по-прежнему раздавался где-то впереди, и сейчас уже было понятно, что это скорее всего грохот барабана или бубна – вот только кто будет бить в бубен ночью среди зловонных, поросших осокой зыбунов? Кто бы это ни был, встречаться с ним мне не хотелось. Совсем не хотелось. Помявшись немного, я повернул налево – попытаюсь обойти топкое место.
– Эй! – раздался вдруг с противоположной стороны глухой булькающий голос, – Эй, кто там, ау! Прохожий! Помоги мне, я в мочажину провалился!
Я резко обернулся – неподалёку, среди чахлых и скрюченных болотных деревьев, действительно виднелся силуэт почти по пояс погрузившегося в жижу человека, отчаянно размахивающего руками. Откуда он здесь взялся? Готов поклясться, что минуту назад там никого не было, хотя, может быть, я просто поначалу не отличил его фигуру от очередного искорёженного пня. Чёрт, что же делать, как ему помочь? Трясина коварна, она может затянуть неудачливого путника с головой в считанные минуты, так что нужно действовать быстро. Я попытался осторожно приблизиться к незнакомцу, но зыбкая почва предательски зашаталась, лишив равновесия, и мне пришлось поспешно отступить на несколько шагов, едва не плюхнувшись между кочек. Не хватало только вместе с ним тут застрять. Эх, читал ведь когда-то книжки по выживанию в экстремальных ситуациях – как там было? Нарубить каких-нибудь палок, кинуть под ноги, по ним ползком подобраться к утопающему, бросить ему верёвку. Вот только рубить нечем, да и верёвки нет. Ну твою же мать…
Полуночный бродяга, видимо, понял, что толку от меня не будет:
– Стой, куда прёшь, как кабан! Сейчас сам ещё завязнешь, будем тут вдвоём куковать. Видишь, вон, гать – беги по ней, там моя хата, рядом. Скажи, мол, застрял я!
Действительно, по правую руку от меня куда-то в сторону уходил полусгнивший настил из тонких брёвен. В обычной ситуации я вряд ли решился бы идти по такой сомнительной дороге, но сейчас думать было некогда – настолько быстро, насколько это возможно, я поковылял вперёд, поминутно поскальзываясь на влажной древесине. Идти пришлось недолго – вскоре гать закончилась, перейдя в нормальную сухую тропу, а ещё через несколько сотен метров я выбрался на поляну, посреди которой стояла настоящая деревенская изба, как будто сошедшая с картин художников девятнадцатого века, только необычно широкая и какая-то приземистая. Не успел я постучать в дверь, как та уже сама отворилась, и из проёма показалась женщина лет пятидесяти, очень высокого роста и крупного, пожалуй, даже богатырского телосложения, в потрёпанной меховой одежде и остроконечной шапке. На руках она держала запелёнутого в какие-то тряпки ребёнка.
– Помогите! – задыхаясь от быстрого бега, выкрикнул я, – Там человек в болоте застрял, сказал к вам идти!
– А́нквын нон! – проговорила хозяйка с такой интонацией, что и без перевода было понятно – ничего хорошего эти слова не означают, – Опять этот о́ссам хум куда-то влез. На вот, подержи, – сунула она мне ребёнка и огромными прыжками, сделавшими бы честь профессиональному легкоатлету, помчалась в темноту, а я остался стоять перед домом с дитём на руках, недоуменно глядя ей вслед. Да уж, есть женщины в уральских селениях… Такая, пожалуй, не только мужика из трясины вытащит, но ещё и весь окрестный лес выкорчует и само болото осушит в придачу.
Младенец тем временем проснулся, захныкал, и я начал качать его, пытаясь успокоить – благо, какой-никакой опыт имелся, приходилось когда-то возиться с новорождённым племянником. К слову, этот ребёнок был тоже каким-то слишком крупным и тяжёлым для того возраста, в котором детей принято пеленать, под стать матери, или кем там она ему приходится. Из вороха ткани виднелось только его лицо – вроде бы обычный годовасик-тугосеря, со слегка смуглой кожей и большими миндалевидными глазами. Вот уже и успокоился, передумал плакать, лежит себе и улыбается во весь рот…
Какого хрена?! Да у него же зубы, полный набор, как у взрослого человека, и по размеру тоже не уступают моим собственным. У малыша таких зубов точно быть не может, если он не мутант, конечно. Или это вообще не ребенок, а какой-нибудь карлик с синдромом Дауна. Странные какие-то люди тут живут. Может, стоит отнести его в дом и оставить там, а самому убраться отсюда, пока не поздно? Да и труп в лесу, опять же – часом не имеет ли к нему отношения эта семейка?
Стоило мне только сформулировать эту мысль и сделать шаг в направлении порога, как из леса за домом раздался протяжный заунывный вой, похожий на волчий, но только более низкий и гортанный, с хрипящими и рычащими обертонами. Вместе с тем возобновились притихшие было удары бубна, однако теперь они звучали гораздо ближе. Я аж присел от неожиданности и ещё быстрее поспешил в избу – к чёрту, буду дожидаться возвращения хозяев за крепкими стенами. Та огромная женщина хотя бы живой человек… Скорее всего. А вот насчёт того, кто воет таким голосом и при этом бьёт в бубен, я совсем не уверен.
Глава 5.
Жилище лесных отшельников оказалось полуземлянкой – за дверью обнаружилась круто уходящая вниз лестница. Удивительно, что кто-то такие до сих пор строит, это же средневековье какое-то, да ещё и на краю болота – как его весной не затапливает? Внутри, однако, было сухо и просторно – всего одна комната, сверху бревенчатая, а снизу выложенная диким камнем, пол целиком укрыт звериными шкурами. У противоположной от входа стены потрескивал горящий очаг, дым от которого свободно поднимался к потолку, и видимо, сам должен был искать себе выход. Стол, лавки, кровати, детская люлька, всё деревянное, грубое и очень массивное, явно вручную смастерённое хозяевами с индивидуальным дизайнерским подходом а-ля неандерталец. Полное отсутствие окон и никаких признаков электричества, из источников освещения только огонь того самого очага да несколько воткнутых прямо в стены лучин. И тяжёлый звериный запах, как в зоопарке у клеток с хищниками, хотя вроде бы никаких животных в доме не наблюдалось. Вспомнилась старая сказка про заблудившуюся в лесу девочку Машу – кто ел из моей чашки? Живи антропоморфные медведи в реальности, их берлога, вероятно, выглядела бы примерно так. Можно ещё представить себе подобное где-нибудь в забытой богами сибирской глухомани, где на недели пути вокруг ни одной живой души, но здесь, в нескольких километрах от Екатеринбурга?
Ребёнок тем временем начал щёлкать зубами и бормотать что-то нечленораздельное, и от греха подальше я положил его в колыбель, где тот немедленно завозился, пытаясь размотать свои импровизированные пелёнки. Ну и ладно, люлька глубокая, авось не выберется. Устав за день стоять на ногах, осторожно присел на ближайшую лавку – она была высотой как барный стул, ступни не доставали до пола. Что ж, подождём, заодно и отдохнём немного.
Ждать пришлось недолго – вскоре снаружи послышался топот и голоса, мужской и женский. Слов было не разобрать, однако судя по тому, что речь периодически прерывалась громогласным ухающим хохотом, спасательная операция прошла благополучно, не вызвав каких-либо затруднений ни у одной из сторон. Заскрипела дверь, и довольно ухмыляющиеся, перемазанные болотной тиной хозяева шумно ввалились в избу.
– Ну, спасибо, ру́ма-о́йка, вовремя ты бабу мою привёл, а то я бы ещё долго в болотине прохлаждался, ха-ха-ха, – обратился ко мне несостоявшийся утопленник. Был он под стать своей супруге – огромный, с пудовыми кулаками, тоже одетый в какую-то грязную меховую рванину, перемазанную в тине, и с высокой шапкой на голове. Лицо его укрывала густая всклокоченная борода до самых глаз, в которой застряли еловые иголки и целые пучки мха, а зубы, торчащие из растянутого в широкой улыбке рта, больше напоминали лошадиные, нежели человеческие.
– Так это, не за что, – растерянно промямлил я, невольно представив, что со мной будет, если этот мамонт вдруг из-за чего-нибудь разозлится, – Я просто в лесу заблудился, а тут вы закричали.
– Значит, удачно заблудился, – оскалился великан, – Ну, теперь уже до утра тебя не отпустим. На болотах сегодня у́тщи охотятся, а им сам Торум не указ – сожрут и не поперхнутся. Слыхал, как воют? Повезло тебе, что на них не нарвался.
– Кто охотится? – я вздрогнул, вспомнив мертвеца на дороге и жуткие завывания в чаще.
– Утщи. Народ такой. Да не бойся, сюда не сунутся, мы с ними вроде как родня. Ну ладно, сейчас жена на стол соберёт, поужинаешь с нами, переночуешь, а завтра уже пойдёшь куда тебе надо. В общем, располагайся, а я пойду пока трубку выкурю, – кивнул он в сторону выхода.
Мне тоже внезапно вдруг резко захотелось курить. С самого утра не курил, но сигареты с собой были. Может быть, хоть это позволит немного привести в порядок хаотично скачущие мысли, когда вокруг творится что-то откровенно паранормальное. В одиночку я ни за что не решился бы выйти за порог, туда, где бродят по тайге какие-то неведомые твари, но в такой компании бояться особо нечего, кроме разве что самого спутника, похожего на медведя. Впрочем, если он решит меня убить, то с равным успехом может сделать это и снаружи, и внутри, так что терять нечего.
Мы поднялись по широким ступеням и вышли в ночь. К счастью, никаких посторонних звуков больше не доносилось – свистела какая-то ночная птица, шелестела хвоя, а в остальном стояла практически полная тишина. На небе переливались тысячи звёзд, был отчётливо виден даже Млечный Путь, призрачное мерцание которого настраивало на умиротворяющий лад – в мегаполисе такого не увидишь, там слишком много света. Световое загрязнение – кажется, так это называют астрономы. Вспомнилось детство, проведённое на юге Украины, где ночи гораздо темнее и подобную картину можно наблюдать постоянно. Эх, было время… Я закурил сигарету, хозяин дома неспешно набивал табаком брутального вида трубку. Пожалуй, настало время немного с ним пообщаться.
– Скажите, – обратился я к мужчине, – А как отсюда к городу выйти?
– К городу? К какому? – Удивлённо поднял он густые брови.
– Ну… Как к какому? К Екатеринбургу.
– Хм… – задумался собеседник, – Не знаю такого. Да и нет тут никаких городов в окрестностях. Есть за рекой деревня одна, Янкылма – завтра покажу дорогу.
От такой новости я аж подскочил на месте, крупная дрожь пробрала меня до костей. Пропажа Чернецова, его жуткая история, деревня, населённая живыми мертвецами, мои попытки расследовать те непонятные события – всё это уже почти вылетело из головы за прошедшие месяцы, а тут мало того, что родной город исчез, так ещё и…
– Как? Как вы сказали? – во все глаза я уставился на невозмутимо пыхающего трубкой отшельника.
– А что тебя так удивило, Игорь? – усмехнулся тот, – Ты же сам хотел её найти?
Своего имени я ему совершенно точно не говорил.
– Что… Откуда вы знаете? Кто вы такой? – почти что закричал я, сбившись к середине фразы на сдавленный шёпот – повышать голос в этом лесу совершенно не было желания.
– А сам-то как думаешь? – щёлкнул зубами лесовик и стянул с головы шапку. Признаться, я уже был готов к тому, что под ней обнаружатся козлиные рога, а их обладатель окажется самим Сатаной, явившимся утащить меня прямо в ад, но рогов не увидел. А вот форма черепа была совершенно не человеческой – вытянутой, заострённой, примерно как у гориллы, и даже, пожалуй, ещё длиннее. Она в точности повторяла контур его конусообразного головного убора.
– Менквы мы. Слыхал? – существо уже откровенно веселилось, наблюдая за моей реакцией.
Ну конечно, вот так всё просто, чему тут удивляться. Кто же ещё мог встретиться мне в потусторонней чащобе, которой по всем физическим законам просто не должно было существовать. Менквы. Как раз читал о них прошлой зимой. Лесные чудовища из мансийских легенд, первые творения небесного бога Нуми-Торума, жившие на Земле задолго до наступления эпохи людей. Огромного роста, остроголовые, воинственные и склонные к людоедству. На ужин он, значит, приглашает…
– Да не съедим тебя, успокойся, – будто прочитал мои мысли менкв, – Ты ведь мне помог как-никак, да к тому же тебя сам Куль-О́тыр бережёт. А про Янкылму я тебе так скажу – плохое там для вас, людей, место. Злое. Не надо было тебе во всё это лезть, да только теперь поздно – не отпустит она уже. Ты же знаешь, что значит это слово? – вопросительно взглянул он на меня.
– Болото, – кивнул я, пытаясь унять бегущие по спине мурашки.
– То-то и оно, что болото, – продолжал великан, – только нет там болот, они все здесь, по нашу сторону реки. Не поэтому её так назвали. Янкылма – она затягивает, как трясина. Вот как я сегодня завяз, так и все, кто в её сторону хоть краем глаза глянет, так там и остаются. Даже если уйдёшь – потом всё одно обратно вернёшься, иначе со́рум, смерть. И набирает она силу, крепнет, растёт, тянется всё дальше. Вот и до тебя дотянулась, хоть ты там даже и не был ни разу. Так что всё равно идти придётся, хочешь, не хочешь – а не то ещё хуже будет.
Менкв замолчал, выпустив большое облако горько пахнущего почему-то лиственницей дыма. Я не знал, что вообще можно ответить на такое, поэтому тоже стоял молча, пытаясь переварить то, что услышал, пока сигарета не обожгла пальцы. Тут же трясущимися руками закурил следующую. В голове образовалась странная пустота, никаких мыслей уже не приходило – видимо, их ресурс на сегодня был исчерпан. Так прошло, наверное, несколько минут.
– Ну ладно, пойдём уже в дом, а то э́ква моя ворчать будет, – первым нарушил тишину лесной человек. Я лишь всё так же молча кивнул и направился вслед за хозяином. Что будет дальше – было уже почти всё равно.
Внутри меня немедленно усадили за стол – он у менквов оказался неожиданно богатым. Ягоды, грибы разных сортов, жареная лесная дичь, копчёные щуки, какие-то окорока величиной с руку. В один из этих окороков я с наслаждением запустил зубы – есть хотелось неимоверно, только сейчас это понял, всё остальное сразу отошло на второй план. Хозяева не отставали – одну за другой глотали небольших, целиком запечённых птиц, даже не жуя, вместе с костями. Ребёнок прямо в колыбели обгладывал крупную рыбину, довольно чавкая. Он окончательно освободился от своих тряпок, и теперь я разглядел, что всё его тело покрыто густым коротким мехом, напоминающим беличий и делающим его похожим на что-то среднее между медвежонком и шимпанзе. Голова детёныша была такой же заострённой, как и у его родителей.
Наелся я быстро – мясо оказалось очень вкусным, хотя пахло довольно странно, чем-то сладковатым, и при этом было достаточно жёстким, аж дёсны заболели. После еды немедленно потянуло в сон. Как оказалось, постель для меня была уже готова – в углу на широкой лавке, укрытой сразу несколькими волчьими и медвежьими шкурами, очень хорошо выделанными и мягкими. Завернувшись в них, я практически сразу отключился, нимало не беспокоясь о том, что нахожусь в жилище мифических монстров, негромко переговаривающихся на своём непонятном языке буквально в шаге от меня. Последней мыслью перед тем, как провалиться в обволакивающую сонную темноту, было то, что эти менквы на самом деле вовсе не такие страшные, какими их рисуют в мифах, и что у них, пожалуй, можно много чему научиться современным людям, понапрасну мнящим себя уже давно открывшими и познавшими все тайны бесконечной Вселенной.
Глава 6.
Проснулся я от бившего прямо в лицо солнечного света, сильного холода и противной ноющей боли во всём теле, как будто меня вчера колотил как минимум мастер спорта по боксу. Разлепить глаза удалось не сразу, веки словно налились свинцом, но когда я всё же это сделал, то не увидел ни приютивших меня менквов, ни их жилища, в котором засыпал. Перед глазами колыхались листья папоротника, по ним ползали всякие мелкие букашки, одна из которых подозрительно напоминала клеща, а где-то наверху шумели деревья и трещали сороки.
Я лежал прямо на земле, в мокрой лесной траве под облепленным паутиной выворотнем, одежда насквозь пропиталась влагой, конечности затекли и отказывались слушаться. Да… Похоже, принесённая Олегом дурь оказалась куда сильнее, чем я думал. Это ж надо было так обдолбаться, чтобы вырубиться посреди леса. Да ещё и с такими реалистичными глюками.
Матерясь про себя, я кое-как поднялся на ноги и огляделся по сторонам. Никакой древней замшелой тайги вокруг, разумеется, не было – обычный пригородный лес с берёзами, осинами, соснами и кустами рябинника. Откуда-то с юга даже доносится еле слышный шум машин – вероятно, трасса на ТЭЦ. Скорее всего, я нахожусь где-то в небезызвестном Свердловском Треугольнике, как наши местные любители паранормальщины называют участок леса к востоку от Шарташа, знаменитый тем, что на этом в общем-то небольшом пятачке постоянно теряются незадачливые туристы. Порой сутками блудят, хотя если двигаться по прямой, то можно из любой точки выйти к цивилизации за полчаса. Ничего, как-нибудь выберусь, не раз уже тут бывал.
Я сунул руку во внутренний карман ветровки за телефоном, чтобы посмотреть карту, но не обнаружил его там. Не было привычного аксессуара и в других карманах. Вот чёрт, неужели выронил? Обидно, ведь недавно же покупал, придётся теперь снова со старым кирпичом ходить. Надо осмотреться – вдруг валяется где-то поблизости? Маловероятно, но всё же. Вон там, под кустом… Нет, это смятая сигаретная пачка – даже тут всё мусором завалено. Ещё и трава густая, ничего толком не видно. Здесь… Тоже не то. Нет, похоже, бесполезно – чаща большая, мог оставить где угодно, всё равно ведь не вспомню, по какому маршруту вчера шёл. Так, стоп, вот ещё что-то белеет в зарослях крапивы… Твою мать!
В крапивных джунглях на подушке из прелых листьев покоилась отрубленная человеческая рука. Даже не отрубленная, а скорее оторванная, с торчащим осколком кости и измочаленными лохмотьями кожи и мышц. Покрытая гематомами и запёкшейся кровью, с выгнутыми под неестественным углом пальцами, двух из которых недоставало, она казалась скорее реквизитом из фильма ужасов, но резко ударивший в нос запах развеял последние остатки надежды на безобидный исход. Что хуже всего – рука была обглодана, и судя по характерным следам зубов, обглодана не зверем. Человеком. Причём относительно недавно.
От увиденного у меня закружилась голова, и я чуть было не опустошил желудок прямо на мёртвую плоть. Ночной кошмар, казалось бы, безвозвратно канувший в Лету вместе с действием неизвестного наркотика, неожиданно вернулся при ясном дневном свете и трезвом рассудке. Как эта проклятая хрень сюда попала? Кому она принадлежала, и главное, кто сотворил такое? Неужели… Я осмотрел свою одежду – она была неимоверно грязной, вся в земле, листьях, тине и многочисленных пятнах, одни из которых, зелёные, были скорее всего оставлены травой, послужившей мне постелью, а о происхождении других, ржаво-коричневых, думать совершенно не хотелось. Нет, такого не может быть, я не мог… Да и вообще никто не мог бы вот так запросто оторвать человеку руку, это же какую силу надо иметь. К чёрту! Сваливаю отсюда, хватит уже, всё остальное меня не касается. Только бы следов поменьше оставить…
Я снял безнадёжно загаженную ветровку и свернул её в комок, намереваясь выбросить в ближайшую помойную кучу где-нибудь на окраине леса, ближе к Кировскому рынку – там мусора столько, что в этих постапокалиптических завалах никто ничего не заметит. Штаны и кроссовки выглядели не лучше, но не идти же по улицам голым. Хотя потом всё равно нужно будет избавиться от всей одежды, и желательно где-нибудь вдали от дома. Больше всего беспокоил потерянный телефон – если полиция найдёт его вблизи от места преступления, будет очень сложно доказать свою непричастность. Но обшаривать сейчас каждый квадратный метр окрестностей в поисках пропажи как минимум бессмысленно, а как максимум опасно, так что остаётся только надеяться на удачу.
Выбраться действительно оказалось несложно – ориентируясь на шум трассы, я вскоре вышел на знакомую тропу, облюбованную велосипедистами, и по ней уже добрался до озера. В то, что не далее как вчера здесь было пусто и безлюдно, верилось с трудом – теперь побережье, как обычно, кишело разномастным отдыхающим народом. Конечно, погода накануне была не очень, но лето на Урале короткое и с времяпровождением на природе нужно торопиться, поэтому жителей Екатеринбурга, как правило, не останавливают никакие дожди. Сейчас такая толпа оказалась мне только на руку – затерявшись среди шашлычников и рыбаков, я без приключений проделал весь путь вдоль берега до автобусной остановки и отправился наконец домой, игнорируя косые взгляды других пассажиров, наверняка принимавших меня за бомжа.
Следующие несколько дней я безвылазно просидел в квартире, вздрагивая от любого шума в подъезде – всё казалось, что это либо идут меня арестовывать, либо подбирается убийца, желающий избавиться от ненужного свидетеля. Версия о том, что я сам в невменяемом состоянии голыми руками разорвал кого-то на части и забыл об этом, представлялась всё-таки не слишком правдоподобной по сравнению с другими. Маньяк, криминальные разборки, да всё что угодно. Я просто оказался не в то время не в том месте, да ещё вдобавок не в том состоянии. Обглодать руку могли и звери, хотя бы бродячие собаки – их в районе Шарташа полно. Мало ли какие там следы зубов – я же не эксперт-патологоанатом, чтобы точно их идентифицировать. В конце концов, на человека мог напасть медведь – за последние годы в новостях неоднократно попадались истории о том, как медведи заходят в города, роются в мусорках, а иногда даже разрывают могилы на кладбищах. Может быть, это как раз такой случай, никакого убийства вовсе не было, и оторванная конечность изначально принадлежала мертвецу.
Успокаивая себя такими мыслями, я постепенно пришёл в более-менее нормальное состояние и даже перестал ловить флэшбэки от трипа, заключавшиеся, помимо навязчивого желания куда-нибудь убежать и спрятаться, в периодически появляющемся ощущении чужого присутствия и мелькающих на периферии зрения тенях. Нет уж, никогда больше не буду экспериментировать с неизвестными веществами – хватит с меня и старого доброго пива. Я даже хотел было навестить Олега, чтобы подробнее расспросить о его собственных психоделических приключениях, но передумал – тогда ведь и мне придётся делиться опытом и рассказывать о той сумасшедшей ночи, а делать этого по понятным причинам совершенно не было желания.
Так я и торчал дома, коротая время за просмотром сериалов и очередным перепрохождением третьего Ведьмака, но стоило только жизни начать вроде бы входить в привычное русло, как последовал новый удар – умер дед Палыч.
ПРОДОЛЖЕНИЕ ЗДЕСЬ⤵
https://ok.ru/group/70000003315123/topic/157974707105203
https://ok.ru/group/70000003315123/topic/157974707105203