Яблоко от яблони - 17...

Маргарита не находила себе места. Рома пропал, как в воду канул. Внезапно перестал отвечать на сообщения и на звонки. Абонент стал недоступен сразу после того, как она передала парню бумаги, компрометирующие мужа. Но не хотела Марго думать, что это связано. Несколько дней сходила с ума, звонила при любой возможности, надеясь на чудо. А потом пошла к дяде Боре.
В квартире, где выросла ее, встретили неприветливо. Мать сразу насупилась и стала возмущаться:
— Что, опять? Не буду я больше притворяться больной. Хватит уже дурить мужика. Держаться за него должна, а ты не нагуляешься никак.
— И тут я сестру поддержу, — обронил дядька Маргариты.
Когда Марго пришла, Борис с сестрой ужинали. На столе балык, бутерброды с икоркой, початая бутылка красненького.
«Хорошо живут на мои денежки», — подумала Маргарита. — «Вкусно лопают и еще смеют меня поучать».
Она была на взводе. Без Ромы краски потускнели, дни тянулись бесконечно, а жизнь становилась пресной. Найти его стало жизненно необходимым.
— Выйди отсюда, нам с дядей Борей поговорить надо, — рявкнула молодая женщина на мать.
— Да ты что, Ритка, совсем осатанела? Из моей же кухни меня гонишь? Чего разоралась-то?
— Выйди, я говорю, выйди! — завизжала Марго.
И мать подчинилась. Поворчала немножко себе под нос и вышла, не преминув, громко хлопнуть дверью. Маргарита знала, что так и будет. Лет с тринадцати поняла, что мама сделает всё, если на неё надавить. Слабохарактерная женщина, пустое место.
Дядя Боря — совсем другое дело, на него не наорешь и не надавишь. Он уже отодвинул тарелку с едой, достал пачку своих вонючих сигарет, закурил и смотрит на племянницу с прищуром. Ждет.
— Дядь Борь, тут это... — Рита не знала, как начать. — Короче, человек один пропал. Ты можешь его найти для меня?
— Так! Интересное начало! — затянулся Борис. Выдохнул дым колечками. — Что за человек, откуда пропал, добавь конкретики.
— Парень один, Рома зовут. Мы с ним встречались, и это серьезно, понимаешь, дядь Борь. Он не мог просто так пропасть, с ним что-то случилось. Разыщи его.
— Все интереснее и интереснее. Встречались, значит? Молодой, небось. парень, красивый? Серьезно у вас было? А ничего, что ты замужем? Его это тоже не смущало?
— Дядь Борь, я часто у тебя что-то прошу, часто? — закипала Рита. — Ты можешь просто найти мне человека?
— Так это тебе к мусорам надо, они ищут. А я по другому профилю, и вообще, пенсионер. Что там случилось с этим твоим Ромой? Что ты о нем знаешь?
— Номер телефона. Вот, — Рита засуетилась, — я сейчас выпишу тебе его на бумажку. Мы созванивались каждый день, а тут вдруг абонент недоступен.
— В смысле, номер телефона? Ты знаешь о парне только номер его телефона. Фамилия его как? Где работает? Где живет?
— Фамилия? Так, фамилия.... Он говорил. Кажется, Свиридов. Свиридов Роман. Где живёт, не знаю, и где работает тоже. Нет, нет, он говорил, я просто забыла.
Неожиданно Борис начал смеяться. Смех неестественный, издевательский.
— Ритка, ну ты даёшь! Роман Свиридов... У них всё серьёзно. Уверен, что имя и фамилия вымышленные. Вот уж не думал, что ты у меня такая дура. Сколько денег ты ему дала? Колись давай, как облажалась. Зенки не лупи, рассказывай. Понял уже, что попалась на крючок альфонса.
— Ничего, ни копейки! Он никогда не просил, — закричала Маргарита.
Не могла она признаться дядьке, что отдала что-то весомее, чем деньги. Пока ехала сюда, размышляла, сказать или не сказать. А он смеётся, издевательски смеётся, и у Риты язык не повернулся. Да и что такое эти бумаги? Зачем они Роме, если не планировал быть с ней? Ерунда какая-то. Нет, с ним точно что-то случилось!
— Ты будешь его искать или нет?
— Нет, не буду.
Только что Борис смеялся, а тут смех резко прервался, как топором обрубили. Голос серьезный и злой.
— Не буду я никого искать, Ритка. Ты не знаешь о фраере ничего, кроме номера телефона. Если пошевелишь извилинами в голове, а не другим местом, которым ты сейчас думаешь, поймёшь, что он кидала. Не успел «обуть тебя», или помешали другие обстоятельства. Мож, узнал чья ты племянница. Если бы он «нагрел тебя на бабки», я бы его из-под земли достал. Будем считать, что парнишка вовремя опомнился. И ты выброси его из головы. Раньше я не хотел, чтобы ты за Лёху замуж шла, а теперь признаю, что очень удачно пристроилась. Живи и радуйся! Леху Коврова я давно раскусил. По жизни он «ни рыба, ни мясо», но за бабки или за то, что считает своим, удавится. А тебя он считает своей. Узнает, что гуляешь, станет непредсказуем, всё что угодно можно от него ждать. Так что, покрутила хвостом и будет. А про фраерка своего забудь. Радуйся, что легко отделалась. Иди к мужу и сюда с ночёвкой не приходи. Права сеструха, мы тебя больше покрывать не будем. Я смотрю, твои гульки тебе здорово крышу сносят.
Из квартиры Маргариты вышла, всем своим видом выражая недовольство, с сердито поджатыми губами. Вышла, прикрыла за собой дверь и сползла по стеночке подъезда.
Красивая молодая женщина в модном брючном костюме кремового оттенка сидела на заплеванном подъездном полу и рыдала, прикрыв лицо ладонями. Впервые в жизни Рита поняла, что есть еще что-то, кроме денег. Впервые поняла, что существует чувство, за которое отдашь всё, чувство, что ты не одна, что у тебя есть любимый человек. Дядя Боря озвучил то, о чём сама боялась думать. Если посмотреть со стороны, становится виднее, понятней. Рома вел себя, мягко говоря, странно, да и Рома ли он вообще? Но он же не просил денег, совсем не просил. Зачем ему эти бумажки, зачем компромат на мужа Марго?
Ответ напрашивался сам собой. Такой компромат легко можно превратить в деньги. Возможно, Рома решил, что с Маргариты много не возьмёшь, и решил «поиметь» её мужа. Он может шантажировать Лёшу и требовать за компромат деньги. Алексей заплатит, ещё как заплатит! Вот только, что потом будет с Маргаритой?
Самое интересное, что даже сейчас, когда разбивались остатки красивой иллюзии о взаимной любви, Рита всё равно не могла перестать думать о Роме, вспоминать минуты, проведённые с ним. Простила бы, всё простила, вернись он и покайся.
Маргарита плакала на полу до тех пор, пока не услышала шаркающие шаги. Кто-то поднимался по лестнице с первого этажа. Она встала, ладошками вытерла слезы с припухшего лица, прошмыгнула мимо медленно поднимающейся бабки-соседки и пошла к своей дорогой красной машине.
Дома Маргариту ждал муж, в прекрасном настроении. Его лоснящееся холёное лицо с двойным подбородком сияло от удовольствия.
— Марго, я рад, я так рад!
— Чему ты рад? — насторожилась молодая женщина.
— Ну, как чему? Что у твоей мамы онкология не подтвердилась. Мне сейчас Борис звонил. Я уж не знаю, чего ему взбрендилось, лично меня его звонки коробят. А он решил сообщить мне радостную новость. Значит, диагноз не подтвердился, и мама идет на поправку? А ты что, плакала? Плакала от облегчения?
— Да, можно и сказать и так, — буркнула Маргарита.
Значит, дядя Боря решил всё за неё. Решил таким образом устранить возможность племянницы ночевать вне дома. И думает дядька в первую очередь о себе, боится сытную кормушку потерять, если Алексей с женой разведётся. Гад! Какой гад! Вокруг одни гады! Все думают только о себе. Маргарита, с ее чувствами, желаниями, никому не интересна.
А ведь еще три дня назад у нее был Рома. Рома...
Она тряхнула головой, выбрасывая ненужные мысли. Рядом муж, надо сосредоточиться на нем, чтобы не выдать себя.
— После звонка твоего дядьки я нам ужин из ресторана заказал. Необходимо отпраздновать то, что ты теперь всегда дома. Я заказал твои любимые устрицы. Заказ скоро доставят.
— Хорошо, — Марго очень старалась выдавить из себя улыбку.
Устрицы были свежайшие, но почему-то при взгляде на них Марго начало мутить. Она попыталась съесть одну, тут же зажала ладонью рот и помчалась в санузел. Приступ тошноты накатил резко, но быстро прошел.
Она подошла к белоснежной раковине, поплескала в лицо воды, посмотрела на себя в огромное обрамлённое позолотой зеркало. Из него глядела незнакомка. Припухшее от недавних слёз лицо, потёкшая тушь под растерянными глазами. Незнакомка в зеркале не выглядела роковой красоткой, оттуда смотрела уставшая женщина с опущенными уголками губ и абсолютно потерянная.
Если бы Риту затошнило первый раз, она бы сослала тошноту на устрицы. Еда все-таки довольно специфическая, на любителя, и мало ли, что она всегда их любила. Однако Риту тошнило утром, перед завтраком, после завтрака и вчера тоже. И нельзя постоянно списывать эту тошноту на расстройство.
Похоже, случилось то, чего так хотел Алексей, и против чего уже не протестовала сама Маргарита. Она беременна, и сто процентов не от мужа. Пока это только предположение, оно ничем, кроме тошноты, не подкреплено.
Давно Алексей просил её родить, и давно перестала она пить таблетки. Предохраняться перестала, а беременность всё никак не наступала. Ей почему-то начало казаться, что этого уже не случится. Не судьба ей стать матерью. Она и не парилась особо по этому поводу.
Конечно, ребёнок крепче привязал бы Лёшу, дал бы больше прав на его деньги, но раз не получается, что сделаешь?
Когда начала встречаться с Ромой, парень сначала сам предохранялся, но она попросила не делать этого. Сказала, что принимает таблеточки. Соврала, будучи уже почти уверена, что она не может забеременеть.
Оказалось, может! Значит дело было не в ней.
Марго смотрела в зеркало, на незнакомую, потерянную женщину и постепенно растерянность уходила с ее лица. Она положила руку на живот, кивнула сама себе. Чего бы Рома от нее не хотел, и даже если обманывал, любить его она не может перестать. Его ребёнок — это лучшее, что может случиться в этой ситуации. Она его оставит и будет любить. С ребёнком любовь не уйдёт из её жизни.
***
... - 18...
Витя внимательно смотрел, как его друг заклеивает два конверта. Один очень большой, толстый, второй поменьше и без подписи. Рома заклеивал их с серьезным выражением лица, можно сказать, решительно.
На плите засвистел чайник. Витя достал банку растворимого кофе, две чашки. Заварил и себе, и другу, поставил чашку перед Ромой. Спросил с усмешкой:
— Ну, и долго ты собираешься со мной не разговаривать? Объясни, что это за конверты.
— Думаю, ты и так догадываешься.
Роман взял чашку с горячим напитком, осторожно сделал первый глоток. Он не то, чтобы не разговаривал с Витей специально, а просто старался с другом не сталкиваться. После работы гулял допоздна и возвращался, когда Витька либо уже уехал в ночную смену, либо спал после дневной.
Рома не просто гулял, он думал. Ему нужно было хорошенечко подумать. Слова Вити словно отрезвили.
После похорон мамы Рома мчался с бешеной скоростью, пылая яростью, и желая отомстить. И как-то всё слишком легко получалось, шло, как по маслу. Встречался с Марго, стараясь отключить все чувства, кроме ненависти. Грязненько поступил, но на войне все средства хороши, не так ли? А тут Витька вдруг заделался моралистом.
Тот самый Витька, который напивался, дрался, вечно влипал в истории, и никогда не заморачивался понятием морали. В девятом классе он угнал чужую тачку, разбил её и чудом не попался. Когда учился в ПТУ, наподдал своему отцу-инвалиду, вспомнив детские обиды и синяки под глазами матери. Уже работая в такси, Витька впутался в такую аферу, о которой лучше не вспоминать. Сам тогда понимал, что перегнул. Рома обеспечивал ему алиби и пытался вразумить. И этот самый Витька теперь читает ему мораль! Неужели Рома делает что-то настолько ужасное?
Тем не менее, друг играл большую роль в жизни Ромы, с годами став самым близким, после мамы, человеком. Поэтому Роман тормознул, дал себе время подумать и решить, продолжить идти по намеченному пути мести отцу, или же отпустить, отпустить ситуацию, жить дальше, вычеркнув из жизни Алексея Коврова с его женой. Мысленно Рома уже не мог называть этого человека своим отцом.
Передышка Рому не успокоила. Огонь, что сжигал его изнутри, был слегка «полит водичкой» Витиной отповеди, но не погас. Вода просохла, и пламя запылало столь же ярко. Этот огонь уже не затушить, и он спалит Рому, если отец продолжит наслаждаться жизнью со своими деньгами и молодой красавицей женой.
Время от времени Рома перечитывал мамину записку. Конверты он специально стал заклеивать перед Витей, знал, что друг спросит. Отхлебнул из чашки горячий кофе и достал из кармана эту записку, положил перед Витей.
— Перечитай, что писала мама.
— Не нужно. Я знаю наизусть, что там написано, — усмешка исчезла с Витиного лица.
— Так если знаешь, почему пытаешься меня остановить? — с горячностью вскрикнул Рома. — Я не понимаю, с каких пор ты перестал меня поддерживать?
— Стоп-стоп, подожди. Я разве такое говорил? По-моему, ты плохо меня слушал. Я сказал, что поддержу тебя в любом случае, что бы ты ни сделал. Да убей ты завтра своего отца, я буду обеспечивать тебе алиби, а если не получится и на себя взять могу. Отсижу за тебя. Эх, Ромка, ничего-то ты не понял. Я примерно представляю, каким бы я вырос, не встретив в четвертом классе Буржуйчика. Скорее всего, уже в школьные годы стоял бы на учете, а сейчас бухал. Но я познакомился с тобой, и ты заставил меня свернуть с проторенной дорожки. Вместо заброшек с наркоманами и алкоголем я проводила вечера в «Олимпе». Спорт вместо бухла — прекрасная альтернатива. Потом я переехал сюда, и тетя Наташа показала мне, какой может быть любящая мама, а ты стал моей совестью. Вот что пытался я до тебя донести несколько дней назад. Ты напугал меня, Ромка, совершая поступки, несвойственные тебе. Ты будто меняешься, становишься другим человеком. Но я с тобой, я всегда с тобой. Так ты решил? — Витя кивнул на конверты.
Он и правда знал, что в них. Тем более, что один из конвертов, тот, что потолще, был подписан. Он отправится в городскую прокуратуру, на имя главного прокурора.
— Да, решил, — серьёзно ответил Рома.
— Ну и что будем делать? — вновь беззаботно улыбнулся Витя. — Как доставим почту до адресатов? С этим всё понятно, — Витя показал на толстый конверт, — а вот как поступить со вторым?
— Я ещё не продумал.
— Ага, ну давай тогда думать, — Витя взял свою чашку кофе, к которой до сих пор не притрагивался.
В приёмной директора деревообрабатывающего комбината серьёзная женщина средних лет с огромной родинкой, похожей на бородавку, на щеке перебирала бумаги. Бумаги требовали подписи Алексея Владимировича, и секретарша готовилась директору их подать. Она очень щепетильно относилась к работе, считала себя прекрасным специалистом и досадовала, когда ей отказывали работодатели. А всё из-за проклятой родинки, уродующей её внешность! Почему все смотрят только на внешность, а не проверяют деловые качества? Женщина была уверена, что на должность секретаря директора комбината ее тоже не возьмут, и была крайне удивлена, когда прошла собеседование и была принята.
Она не могла догадаться, что жена директора, помня свой личный опыт, не разрешала мужу принимать на работу молодых и красивых.
Женщина с родинкой на щеке была безмерно благодарна Алексею Владимировичу, считала его лучшим руководителем, несмотря на перепады настроения, несмотря на то, что он мог наорать на нее на ровном месте.
В последние дни Алексей Владимирович не в духе. Секретарша уже готовилась к беспричинной агрессии со стороны директора. Разложила бумаги и ждала, когда он появится на рабочем месте.
Алексей Владимирович влетел в приемную с широчайшей улыбкой на дородном лице, сиял, как «начищенный пятак». Секретарша пыталась вспомнить, когда видела директора таким радостным. Да, пожалуй, никогда!
Он поздоровался, обратившись к ней по имени, «подмахнул» все бумаги, не глядя, чтобы не заставлять женщину заходить к нему в кабинет. И это он, придиравшийся обычно к каждой запятой и заставлявший переделывать десятки раз.
Секретарша удивлённо вскинула редкие брови, глядя на закрывшуюся за директором дверь его кабинета. Безобразная родинка на её щеке тоже дёрнулась.
Алексей вбежал в свой кабинет, как молоденький мальчик. Его распирало от радости. Он станет отцом! Наконец-то, свершилось!
Сегодня утром, во время завтрака, Марго положила рядом с его тарелкой непонятную штучку, отдаленно напоминавшую градусник. В продолговатом окошечке этой штучки виднелись две бледно-розовые полоски. Две полоски! Они вызвали у Лёши ассоциации, но он боялся поверить...
— Что это? — спросил охрипшим голосом.
— Тест на беременность, Лёша. Ты станешь папой.
Алексей вскочил так, что стул, стоявший под ним, улетел в сторону. Как медведь, он обхватил жену, оторвал от пола. Закружил, стараясь сильно не сжимать. Она такая маленькая, хрупкая в его объятиях. Теперь ее нужно вдвойне беречь, не давать перетруждаться. Хотя, о чем это он? Марго и труд — вещи абсолютно несовместимые.
— Как же долго я этого ждал, как долго! Это непременно будет сын, у нас с тобой будет сын! Сегодня я решительно отказываюсь ехать на работу. Марго, куда ты хочешь пойти? Может быть, слетаем в Москву в Большой? Марго, ты хочешь в театр?
— Какой театр Лёша, ты совсем сбрендил? Когда я хотела? В данный момент я хочу тишины и покоя, хочу полежать. Полежать в одиночестве. Слышишь, Лёша?
— А ты чего такая хмурая? Ты хорошо себя чувствуешь?
— Более-менее, но я хочу полежать.
— Марго, такая новость, а ты с кислой физиономией. Ты что, не рада?
— Да рада я, Лёша, рада. Это для тебя новость, а я уже неделю, как подозреваю. Решила окончательно убедиться, прежде чем тебя радовать. Уже сейчас чувствую, что беременность лёгкой не будет, меня постоянно тошнит. Лёша, езжай на комбинат.
Марго аккуратно убрала с себя лапищи супруга, продолжающего её обнимать, пошла к лестнице на второй этаж. Как только отвернулась от мужа лицо выразило огромное облегчение. Как же ей неприятно его общество, его объятия! Он такой отталкивающий. Сделал лишнее движение, покружил её по комнате, и подмышками выступили пятна пота.
Всё, чего хотелось Маргарите, — это побыстрее от него избавиться, чтобы он скорее уехал на комбинат и она осталась одна. Она и правда будет лежать, закрывая глаза и представляя себе Рому. Каким будет их ребёнок? Вот бы он унаследовал голубые глаза Романа!
Алексей уехал. Он влетел в свой кабинет, поразив секретаршу и понимая, что работать сегодня всё равно не сможет. Не сможет сосредоточиться ни на чём, все мысли только о будущем отцовстве. Жалко, что Марго плохо себя чувствует, но отметить то все равно надо. Вечером они пойдут в ресторан. Нет, они не просто пойдут в ресторан, он забронирует ресторан целиком. Устроит жене романтический ужин под живую музыку.
Какой ресторан выбрать? Бронировать надо прямо сейчас.
Алексей грузно плюхнулся в кожаное кресло, собрался звонить. Увидел конверт на своем столе. Чистый белый конверт без подписи лежал в центре стола. Он оставит его на потом. Сначала забронирует.
Трубку не брали. Слушая длинные гудки, Алексей уставился на конверт. Любопытство взяло вверх и, когда на его звонок так и не ответили, мужчина нажал на кнопку селектора.
— Что это за конверт у меня на столе? — спросил секретаршу.
— Я не знаю, Алексей Владимирович. Курьер принес, сказал, что вы в курсе.
— В курсе чего?
— Я не знаю, — в голосе секретарши ноющие нотки, она поняла, что опростоволосилась. — Пришел молодой парень в кепке, в такой, которую курьеры носят. Передал конверт и сказал, что вы его ждёте. Потом сразу ушёл.
Секретарша ещё оправдывался, а Алексей уже надрывал конверт, уже видел цветной глянец фотографий. Они выпали из рук, рассыпались по столу. На каждой Марго, его любимой Марго. В разных позах, ракурсах. Лица молодого парня, что с ней, нет ни на одной фотографии. То, что он молод, понятно по спортивной красивой фигуре.
Глаза все видели, все узнавали, до крошечной родинки на бедре любимой женщины, а сердце смириться не хотело.
— Подделка! — шептали губы.
Алексей почувствовал, как жарко стало в голове, как заструился пот по спине, и поплыли фотографии. У него подскочило давление.
— Подделка! Не может быть! — мотал тяжелой головой.
Кроме фотографий из конверта выпал аккуратно сложенный листок. Алексей развернул его трясущимися руками. Красивый и ровный почерк, буковка к буковке.
«Красиво вышла твоя жена? Уверен, с тобой она куда холоднее, и ты даже не представляешь, какой страстной может быть Марго. Если возникнут сомнения, что фотографии подлинные, на обороте каждой дата и время. Вспомни, где она проводила эти ночи? Точно не с тобой. Если уж и это тебя не убедит, ниже адрес ссылки. Пройди по ней и сможешь увидеть воочию, со всеми подробностями.»
Кто бы знал, как боялся Алексей проходить по ссылке! Мужчина понимал, что увиденное может его добить.
Ну а вдруг? Вдруг это блеф, и пройдя по ссылке, он ничего не обнаружит? Голову разрывало, а руки уже включали компьютер, пальцы вводили символы с листка.
Прошел по ссылке, а там видео. Только одно видео, сделанное, судя по антуражу, в хорошем гостиничном номере. На постели Марго, всё с тем же черноволосым парнем. Он знает про камеру, ни разу не повернулся, не засветил лицо.
Съёмка сделана издалека, из угла, но как муж, проживший с любимой женой столько лет, может её не узнать? Не узнать её тело, движения, голос? Она страстно шепчет. Слышно плохо, но различить можно.
— Я тебя люблю, я так тебя люблю!
Продолжение следует...
Ирина Ас